Врач

   Санькины родители были убеждены, что у мальчика больное горло. Если что-то не устраивало ребёнка, то он, оттопыривая нижнюю губу «сковородником», долго орал.
   Санька – мальчонка с большими серо-голубыми широко поставленными глазами, длинными, пушистыми, загнутыми ресницами, розовыми яблоками щёк ; был белобрыс. Летом его ёжик выгорал до цвета свиной щетинки. Ровные длинные пальцы, казалось, ожидало блестящее музыкальное будущее. Чуткая, ранимая Санькина душа заставляла его страдать по любому поводу.
   Тетушка часто говорила: «Тебе бы, Санька, девкой родиться! Видно Бог в последний момент передумал!»
   Врач детской поликлиники сказала, что ребёнку необходима операция. Какая операция, он ведь ещё кроха?! Мать не на шутку встревожилась и повела мальчика во взрослую платную поликлинику к профессору Викентию Остаповичу. Женщина умоляла его, Христа ради, просто осмотреть Саньку без оформления документов, и врач согласился.
   Открылась дверь. Паренёк с опаской вошёл в кабинет, половину которого занимала фигура эскулапа в белом халате. Поздоровался, дрожащим от страха, голосом. Но вдруг, увидев ворот вышитой крестиком рубашки, успокоился.
   По воскресеньям, приходя с гулянья, он часто заставал матушку за вышиванием. Ей нравилось это занятие, оно успокаивало, чуть «приворачивая» её темперамент и строгость. Мать, будто отмякала душой.
   Викентий Остапович нагнулся к мальчику, поблёскивая кругленькими очёчками, нелепо примостившимися на его мясистом носу. В голове у паренька назойливо завертелась соседкина присказка: «Вот нос – Бог семерым нёс, да одному ему досталось!»
   Санька хмыкнул и уткнулся взглядом в стеклянный медицинский столик, где лежало докторское «богатство».
   Викентий Остапович осмотрел мальчика, говоря обычное в таких случаях:
– Открой рот, скажи: А- а-а.
– Ну-с, молодой человек, а, сколько у двух ослов ушей и хвостов?– вдруг спросил врач, раздвигая свои пухлые губы в радушной улыбке.   
– Хвостов – два, а ушей – четыле, – бойко ответил малец, не выговаривая «р». Хотя, благодаря стараниям бабушки, в три года он уже умел считать.
– Молодец, боец! Все у тебя в порядке. Операция не нужна. Расти, тянись, и складочки разойдутся, – успокоил мать врач, обращаясь одновременно к обоим, а на прощанье подарил Саньке деревянную палочку.
   Мальчик начал подтягивался на нижней ступеньке пожарной лестницы.  Так делали многие ребята во дворе.
   Потом, проходя много раз по участку, врач детской поликлиники хвалила Саньку за занятие гимнастикой, а матери говорила, что он хорошо подтягивается. Но дворник дядя Илья боялся: а ну как детвора доберётся до крыши, и кто-нибудь разобьётся. Поэтому он, время от времени, отпиливал нижнюю ступеньку, и вскоре лазать на лестницу ребята перестали. Они нашли себе другое занятие: чиркать об лестницу кусками арматуры до искр, отчего та сменила ржавчину на настоящий металлический блеск.


 Январь, 2006
 

Рассказ из повести "Лоскутное одеяло" в кн. "Стихия" , "Московский Парнас", 2008