Бессонница

    Сан Саныч Быстров проснулся в тот благословенный утренний час, когда большая часть городка ещё сладко посапывала. Он досадовал на то, что был разбужен настырным воркованием  сизокрылых нерях-кровопивцев.
   Его собака «дворянской» породы, по кличке «Тучка», пушисто-кудлатое дружелюбное создание с грустными карими глазами,  картинно зевнула, потянулась на четыре лапы и радостно оповестила мир о своём пробуждении. Она стала тянуть хозяйское одеяло, намекая на насущные потребности живого организма.
   Солнце озарило ярко-голубой, по-летнему сочный, небосвод, однако робкий луч никак не мог пробиться сквозь обширные кроны берёз. Деревья слишком часто и близко к дому посадили полвека назад счастливые, но недальновидные новоселы.
   В надежде заснуть, хозяин повернулся на другой бок, положил руки под щёку. Сон  ушёл, вместо него в голову лезли беспокойные мысли.
   «Жаль соседку. Жила бы себе, да и жила. Рассудительная, тихая, скромная старушка...»
   Спустя полгода, Сан Саныч начал уставать от новых соседей.
Глава семейства - Адам постоянно курил, выдыхая через кухонное окно смрад дешёвых сигарет, методично оплёвывая «пятачок» под балконом, и бросая окурки. Дым непостижимым образом попадал к Быстрову в квартиру. Сан Саныч, с одной стороны, был чрезвычайно горд собой: он все-таки завязал с этой пагубной привычкой! С другой стороны, недоумевал, почему ему приходится становиться пассивным курильщиком из-за какого-то соседа.
   Адам - человек горячих южных кровей. К счастью, его поганого фальцета  Сан Саныч почти не слышал. По вечерам кричала Софья – его темпераментная благоверная:  «Ага, кушать ты пришёл сегодня, а еду, ты купишь завтра! Я тоже устала! Та шо,  ты, зробыв? - возмущённая, она переходила на родной язык. – Трохи грошей, що дони не мають. Коханье!? Шановный мий, а  де воно?!» – но  осекалась, очевидно, боясь мужниной дури: уйдет в ночь, и с ним случится непоправимое.
   В семье подрастали три дочери, даже они называли незадачливого папашу по имени. Адам злился.
   Угнетаемая хронической нехваткой денег, его супруга работала. Из-за детей она терпела. Быстров догадывался, что Адам живёт в долг, покупая машины, проводит предпродажную подготовку и сбывает их. О некоторых перипетиях Сониной жизни Сан Саныч узнал случайно на лестничной площадке из её откровенного общения с подругой. Деньги крутились где-то рядом, но хозяйке выдавался смехоминимум. Муж  даже умудрялся
время от времени выпрашивать у сердобольной жены на обед, хотя сам работал в ресторане. Соня наивно верила его россказням о кражах-пропажах, похоронах-юбилеях сослуживцев и прочих  деньгоемких мероприятиях. Она давно обратила внимание на  равнодушие и крайнюю раздражительность супруга. Относя это к кризису среднего возраста, она старалась быть спокойной и внимательной к мужу.
   Это происходит, когда, убаюканная медовыми речами, интуиция  изволит дремать, удовлетворённо пуская пузыри, словно младенец.
   «От чего бабы слепнут и дуреют, становясь беспомощными, боготворят подлецов, не слушают мудрых советов?  Неужели та самая любовь проделывает с ними подобные фокусы?!
   Прозрение – чудная вещь, но оно либо не наступает вовсе, либо приходит тогда, когда  основные силы израсходованы на борьбу с врагом в собственном доме», – подумал, удрученно вздыхая, Быстров.
   До вахтерства, до инвалидности Сан Саныч работал в милиции, поэтому почти сразу раскусил этого «фрукта», определив его в разряд игроков. Дежуря в казино, Быстров повидал много подобного народа.
    «Несправедливая штука жизнь», - думал мужчина. - «Я разведён.  Сын вырос.  Уютная сочная баба мается со своим недомужиком. Со мной, глядишь, была бы счастлива. Я теперь не пью, не курю, за собой слежу, все в дом несу, сам обед варю, даже пирог могу испечь. Она бы у меня, голубушка...»
   Снова заворковали голуби. Мучила изжога.
   «Сонькина мать - вот сущая «изжога»,– решил Сан Саныч. – Просил по-человечески, не кормите голубей, балкон пачкают. Убирать устал». А она в ответ: «Твоя Тучка гуляет и гадит там, где  играют дети».
   На следующее утро вместо «здрасти» он с удивлением выслушал радостно скрипучее а капелла старухи:

Ты, мой милый, ты, мой милый,
Ты мой голубь сизокрылый,
Не натягивай на пятки
Мои жёлтые перчатки.

«Перестрелять бы гадов из рогатки.  Только вдруг эта крышанутая раскидает в подъезде отраву, а моя доверчивая любознательная собачка съест...» - подумал Сан Саныч, кладя под подушку орудие мести, купленное на блошином рынке. Не веря в свою решимость, он все-таки успокоился и уснул.
   «Человек, ни тебе казнить, ни  тебе миловать! Ты, раб Божий, с сего дня - голубь!» - донесся приговор с высоты.
   Клюёт Сан Саныч бабкин хлебушек и мысленно благодарит руку дающего. Вдруг - камень сверху, еле увернулся. Соседский Лешка вместо уроков «развлекается». Хотел, было, Сан Саныч отругать шалопая, да вместо речи – гуление.
   Только сел на землю, тут-как-тут дворовый  облезлый кот – обитатель техподполья.
   Быстров ещё не вполне осознал свое новое состояние и не успел испугаться хищника, находящегося на расстоянии двух прыжков.  «Слышь, ты, мохнатый, к зиме готовься, на мясо налегай! Крысу, мышь. Облегчишь жизнь человечеству, попутно снимешь грехи. Рано о диетпитании думать. Чай, не санаторий!» - проворковал голубь-Быстров, но, увидев красноречивые пасы кота, возмущённо вспорхнул на свой балкон.
   «Плохо! Обленился. Гимнастикой по утрам перестал заниматься, прыти маловато, оттого и часть перьев коту на память осталась», – подумал он с досадой.
   «Хо-ро-шо-о-о! –  через минуту радостно пропел Сан Саныч, потягиваясь и ощупывая себя, – «Дочка» – Тучка не подвела, во время в нос лизнула, а то бы  ещё нагородил...»

Август, 2007

Рассказ из кн. "Стихия", "Московский Парнас", 2008