Артур Гайдук. Подборка

ПЕРЕПРАВЫ

Вы не правы, переправы – лучше жить наперерез.
Где казённые заставы – там дешёвый интерес.
Где родимая сторонка – нет ни крова, ни отца,
Но где рвётся – там и тонко,
Доносила мать ребёнка
От зачатья от поддонка
До рожденья для глупца.

Злые дети – злые сказки и друзья друзьям враги,
Там, где ласковые глазки, там и спрятаны клыки.
И раздвоенное жало, и ухмылка в пол-лица…
Скользкий мрак полуподвала,
Миг – и совесть добежала
От бездонности провала
До бездушности дрянца.

Эх, худые наши плоти, на грошовые рубли
Вы жуёте, мнёте, пьёте,
.......................................жрёте…
.................................................Бей…
Но, хоть лопни перепонка у наставника – глупца…
Жалость – браги перегонка…
В путь отправили ребёнка
От созвездия подонка
До созвездья подлеца.

Вымирает поголовье – порох был, остался прах…
Десять слов – и кашель с кровью на заплёванных губах.
И проклятые пророки, на поруки взяв живых,
Вырвут скомканные строки,
Проторят пути в остроги
От бесцельности дороги
К оскоплению святых.

И похмельная отчизна, в вороватой простоте,
Что ни день – справляет тризны по распятым на кресте…
---------------------------------------------------
Только,  саваном покрытый  в ожидании земли,
Он лежит в постели сбитой,
Непонятный и небритый,
Свежеснятый и умытый…
Не с креста,
а из петли.

1988 г.


ВРАГУ

Что приснилось вчера, я запомнил, как мог,
Как в квартире моей разорвался звонок,
И прокуренный голос сказал в телефон,
Что, мол, умер мой враг и почти погребен.

Я сорвался бегом, я себя не жалел,
Я пытался успеть, только вот – не успел.
И когда прибежал я на старый погост,
На могилу упала последняя горсть.

И стояли вокруг, как его караул,
Те, кого он сюда за собой потянул,
Кто его отпевал, кто его обмывал,
Те, кто гроб выносил и могилу копал.

Я храпел, я хрипел, я плевал на погост,
Где он слякотью лег под ногами берез.
Я то в голос кричал, их хватал за грудки,
То, как брошенный пес, вдруг скулил от тоски.

Я кричал им в лицо, я в них брызгал слюной,
Мол, отройте его, он, конечно, живой.
Ну, отройте его, я желаю узреть –
Он ведь не жил, а нежить не мог умереть.

Но ни вздоха, ни слез, нет ни взгляда, ни слов,
Ни хороших друзей, ни надежных врагов.
Что за люди без лиц? Тут кричи – не кричи.
Для меня – не друзья, для него – палачи.

Как удар по глазам мир вернулся ко мне.
И мозаика тел – лишь узор на стене.
Это значит – живой, слава Богу, живой,
Я увижу тебя, Враг ты мой дорогой.

Как же так? Я себе с удивленьем твержу,
Что ты, парень, опомнись, он враг, а не друг.
Мне теперь все равно, я на это плевал,
Я с врагом за вражду опрокину бокал.

Я сорвался бегом, я себя не жалел,
Пробивался к нему сквозь сплетение тел.
По ступеням. Наверх.
 Десять метров. Порог...
Двое в штатском,
Без лиц,
Выносили
Венок.

1988 г.


ГЕТТО

Город – злое перекрестье,  необещанный пророк,
Нас бросает древней местью на распятия дорог.

И, как вьюги откровенье, из заснеженных аллей
Рвется голос в иступленьи  –  ночь пришла – убей,  убей.

Что такое?  Что такое? Если сможешь – согреши.
Ночь черна, как жизнь изгоя и длинна, как жизнь души.

Мерзлым утром стынут губы, молкнут души, сны болят.
Тело жалкое иссушит, трубы жадные съедят.

Лен и мыло, крюк, и даже… ветер крутит канитель.
Ждет в земле сырая сажень, неотрытая постель.

Слёзы падают на камень, мысли зыбки, как песок.
Мы с воздетыми руками от судьбы на волосок.

1995г.


ОТРЕЧЕНИЕ

1.

Вы, дух вознесшие к свободе,
Вы, плоть низвергшие во смерть,
Вы на изрубленной колоде
Писали: «есмь земная твердь».

И сталь взлетала ближе к Богу,
И падала из бездны вниз…
Но новым идолам дорогу
Уже прокладывала жизнь.

И совершилось столкновенье
Умов и судеб, и корон,
И пали в нем в одно мгновенье
И новый царь, и старый трон.
------------------------------------
Тела схоронены без тризны,
И вновь стекается народ
Туда, где псы ночами грызлись,
За то,
что пролил
эшафот.

2.

В господний храм
вошел, как в отчий дом,
Отбросив боль у ветхого порога.
Пусть впереди останется немного –
Пустая жизнь у княжеских хором.

Тиха молитва для чужих ушей,
Но умолкают дней минувших раны –
И кости перебитые, и шрамы
От вражьих стрел и дружеских ножей.

Пресветлый храм, да не отринет он
Влекущегося пристанью последней,
Но тот, кому молились на обедне,
Услышит только колокольный звон.

Царю лачуга – нищему дворец,
И крест нательный бьётся под рубахой,
И сделан выбор меж венцом и плахой –
Отвергнуты и плаха, и венец.
-----------------------------------------
В господний храм вошел,
как в отчий дом,
Оставив боль у ветхого порога.
Пусть впереди, воистину, немного,
Лишь жизнь прошла
с тех пор,
как был рожден.

1999 г.


* * *

Земля скользила из-под ног,
Как будто закруглялась в бездну.
Зверел мороз, звенел звонок,
Луна мерцала дрянью бледной
На фоне солнца – фонаря.
Метель сквозила меж домами,
И кисть больного декабря
Белила холст в немытой раме
Полуразрушенных дорог,
А я бежал январь вдыхая…
Зверел мороз, звенел звонок
Уже последнего трамвая.



ЛУННЫЙ ВАЛЬС

Встречаться на том берегу небосвода
Такая свобода,
такое веселье,
И серпик луны по законам природы
Справляет с друзьями свое новоселье.

Все будет пристойно, все будет красиво,
Не выпито пиво,
не брошены гости,
Но если на небо смотреть терпеливо,
То станет звезда огоньком папиросы.

А месяц прижатою пальцем монетой,
Почти неприметной
крупицей наследства,
А может быть, просто полоскою света,
Неплотно прикрытою дверью из детства.

Но круг завершится, приблизится утро,
Растают в минуту
и блики, и тени.
И серпик луны, невесомый как будто,
Свернется клубком у тебя на коленях.

2002 г.



* * * (она встречала корабли)

Она встречала корабли
Неистово, самозабвенно
И мокрый краешек земли
Был добровольным горьким пленом.

Любовь, растраченная в долг
И обратившаяся в верность…
И одиночества порог
Её пороком стал, наверно.

Стал день, как миг, а миг, как век,
И превратилось время в вечность,
Когда любимый человек
Сошел на палубу беспечно.

И никогда ей не узнать
В каких морях, в каких глубинах
Его песчаная кровать,
Его соленая перина.

Я помню краешек земли,
Что шириной был меньше шага…
И эту пегую дворнягу,
Что так встречала корабли.

2004 г.


ПАСТОРАЛЬ

Нас немало на склонах, где твердь обрывается круто.
Кольцерогих самцов, нежных ярок и вечных ягнят…
Если мысли пусты, значит это удобно кому-то.
Если кто-нибудь ест, значит – это кого-то едят.

Пасторальные сны пасторально бесцветны и вялы.
В непроглядную ночь даже волку не выгулять страх.
Но грядут пастухи и сгоняют баранов в отары,
И уводят пастись и плодиться на тучных лугах.

И почувствовав твердь под ногами в отсутствии суши,
Обретают судьбу и чужим оставляют дела,
И идут по воде, и спасают бессмертные души,
Почему-то не вспомнив про бренные наши тела.

2006 г.


НОСТАЛЬГИЯ

Я все-таки вернусь под этот кров,
Где жизнь тому назад привычно верил,
Что есть за дверью и другие двери,
Что преданность надежнее оков,
Что за грехом последует расплата,
Что тот, кто ищет, обретет когда-то,
А истина понятна и без слов.

Я всё-таки вернусь под этот кров,
Где мальчик, собирающий ответы,
Из года в год, помилованный Летой
Испытывал незыблемость основ,
Где память неразбуженная дремлет,
Где соль земли не выбелила землю,
А соль слезы не породила слов.

Я всё-таки вернусь под этот кров,
Чтоб испытать сомненье или жалость
И вспомнить юность, или встретить старость,
Я всё-таки вернусь под этот кров,
Чтобы родным руинам поклонится,
И всё, что здесь разыгрывалось в лицах
Ко мне вернется пеленою снов.

Я всё-таки вернусь под этот кров.

Россия 2006 г. – Ангола 2007 г.


*  *  * (что осталось от нашей любви)

Что осталось от нашей любви? Только привкус потери.
Там, где раньше болело, теперь завелась пустота.
Я шепчу обречённо: не верю, не верю, не верю…
И смотрю в белизну безмятежно пустого листа.

Как тебя называть, я не знал. Да и важно ли это?
Ты сменила десятки имён за века и века.
Ты давала избранникам видеть иные рассветы…
На плечах у поэтов твоя возлежала рука.

И теперь я прошу, и теперь я молю об отсрочке:
Ну, вернись же, вернись, мне похмельна твоя красота.
Я сжимаю перо…  Но ни буквы, ни слова, ни строчки,
Только мертвая гладь беспощадно пустого листа.