автобиография в трех частях

 
Автобиография. Часть 1.,

Весна не пришла в тот дом, когда появился бес. Он бросился сразу спать, не примкнув языка к груди. Вокруг стоял аромат вина. И снег залетал в окно, протискиваясь чрез москитную сеть. Когда же вино себя исчерпало, костлявого вида мужик достал пол-кило мандарин. И крутил ими, пел колыбель, ведь нечем было крутить еще. Мальчик смотрел в мужика удивленно, но затем испустил свой соленый яд. О, если б он помнил еще что-нибудь из своего беззаботного комуннистического младенчества. Из раннего детства в памяти всплывали лишь осколки шестисот секунд, но это было потом. А костлявый мужик говорил, что назовем его фёдор. Костлявая женщина не противилась, ведь она и женщиной не была, еще девушкой, но костлявой, следствие тому -- эфедрин. Вот и не противилась., В четвертый год становления чертовского нрава, мальчик покинул экс-столицу, вневременно переместившись в град даров красных, а также желтых, сладких, масляных, румяных, и голубых. Кубанские берега несли в свете своем неисчерпаемую любовь и абрикосы. Право, длилось благо не долго, и фёдор ничего из поездки не подчеркнул для себя. Кроме, конечно, мешка громадного семян подсолнечника. Вернувшись на север, гонял облака, пристально вглядываясь в серые небеса через решето сети москитной, сколиозно свернувшись на подоконнике широком.

Автобиография. Часть 2.

Так бы он и гонял их всю свою жизнь,если не встретил аптеку. Встретил он его в 12,13 или 14 лет. В общем-то возраст значения не имеет. И сыграл роль второстепенно-эпизодическую в киноэпопее новенький. Далее последовало множество еще ролей,но от актерской профессии фёдор решительно отказался. Устроился работать грузчиком в карусель (компаний группа Х5),что по душе,творческая личность,как говорится.

Автобиография. Часть 3.

Пастельное блаженство подпитывается рьяным лишь мальчишеским светом,разорванным жестоко по-вражески в цветной воде с ртутью. Безоговорочная капитулляция. Это произошло,когда ему исполнилось без четырех лет четверть века. Он не знал куда деваться от половинчатого ума, бежать по берегу мааса. Мимо терпких виноградников, как по аптечным киоскам. Спотыкаясь о слова и падая на зеленый картон. В кафолоне разума эти стихи быть уже не могут. Перерастая в поток,они теряют вежливость,становясь охлажденным костяком,и фёдор давно это понял,но земля по-прежнему плавилась. Он падал на колени и тонул в жгучем пластилине. Его очаровывали только женщины,окружавшие сейчас. Право,последние слегка задыхались его зноем. Лишь слова не горели,и верлибр,который,впрочем не сущ.