Мне смертельно, мне зверски надоело коснеть...

Мне смертельно, мне зверски надоело коснеть,
умирать за квартиру, выдыхаться за снедь,
видеть жизнь, но ни разу не дерзнуть, не посметь.

Я закончен на треть, как проект, над которым
потешаются ветры, гуляя по шторам
юркой стайкой, бессонным, насмешливым хором.

Я закончен на треть.

Я сижу у окна, и соседние окна
наблюдают меня, и фонарная охра
липнет к лицам, и спит убелённая Охта.

Ветер хлещет, как плеть,

завывая в щелях, не щадя перепонок.
За стеной спит жена, через стенку – ребёнок,
чей предутренний плач удивительно звонок.

Я закончен на треть,

это значит, что мне ещё нет половины...
Стонет ветер – и чудится: в поле овины,
крик младенца, багровая нить пуповины –

как доселе и впредь –

в этой тьме, в этой стылой метели, в буране,
где звезда не видней, чем гора на Уране...
Но, быть может, меж тучами, пулею в ране,

вспыхнет звёздная медь –

на мгновенье, на треть или четверть мгновенья –
сколько там полагается для откровенья? –
и тогда, сквозняком вдохновенья овеян,

я усну, как медведь,

чтобы утром, урча, как компьютер, включиться,
о косяк почесаться прохладной ключицей –
и пойти дальше жить, а вернее – влачиться,

незаметно стареть,

равнодушно измерив свой век гонораром
и рассыпавшись doc’ом, jpg’ом и rar’ом
в прислонившемся к стенке компьютере старом...

Эту чёрную сеть

кто-то хочет развесить, как небо, над полем,
взять меня во полон, сделать утлым и полым –
но едва ли они это смогут суметь:

я закончен на треть –
на две трети я полон.

Мне смертельно, мне зверски надоело коснеть.