Человек с тростью

Он вышел из-за угла, остановился у светофора, чуть подождал, потом пошёл на красный. Кажется, машин было немного. Его примеру последовали ещё несколько человек. В том числе и я.
  Он держал её в руках. Не как декоративную вещицу, но и не опирался на неё слишком сильно. Скорее порой оттачивал свои шаги, подчёркивал ею ритм. Позолоченный набалдашник периодически соприкасался с асфальтом в глухом резонансе, после отлетал чуть назад и, посвёркивая под лучами весеннего солнца, ровнялся с его ногой. Чёрный ствол украшался изразцами. Тоже чёрными, выписывавшими иероглифы и причудливые завитки. А на самой верхушке виднелась змеиная голова, обвивающая его руку, позволяющая крепко держать себя в ладони. Хвост в несколько слоёв выпячивался от деревянной плоскости.
  Мне показалось, что вряд ли он был богатым.
  Она сливалась с его рукой. Как будто в агонии. Неподражаемо, тонко, но так глубоко. Завораживающе.
  Помнится, он дошёл до Георгиевского переулка, свернул, остановился у второго дома. В этот момент она впервые за всё время замерла. Голова змеи, словно в укусе, вцепилась в его палец, за который он её держал. Изразцы стали видны чётче. Несколько небольших завитков по краям, и один крупный в середине. Это была бесконечность. Бесконечность в его руках. Бесконечность в её существе.
  Он держал её крепко, но не давил. Мягко, но настойчиво. Вряд ли прохожий смог бы выбить её у него. Да и сама змея вцепилась так крепко в ладонь, что на миг показалось – это конец. Теперь они едины.
  Он подошёл к подъезду. Толкнул тяжёлую дверь, осторожным, но чётким и отработанным движением впустил её перед собой. Придержал дверь за своей спиной. Они исчезли.

  Смыто. Размеренно. Успокаивало. Воспоминание о ней и о нём давало знать о себе каждый вечер. Поиск. Больше не видела их в городе. Но запомнила.