Она сидит у окошка, за третьим столиком...

Она сидит у окошка, за третьим столиком, тем, что от входа справа,
И будто о чем-то думает, когда к ней подходит такая ж точно,
Присаживается, говорит: "Ты одна - не имеешь права,
Да к тому же одной тебе станет страшно ночью.
Что, не ждут тебя, милая, дома к ужину?
Позвони ему, скажи еще раз, что нужен.

И я - говорит - давно уж тебя искала,
Мне ведь так же ночами курить и сидеть одной."
И Она отвечает: "Глупая, что ж ты раньше-то не сказала,
Я же так долго мучилась, плакала... Пойдем со мной?
У нас голоса похожи, сама и скажешь.
Я знаю, он не такой, не заметит даже."

"Какая тоска размазана в переулках, - выходя бормочет -
Оглядываешься, смотришь, а ничего и нет, любоваться нечем:
Ни солнца, ни ветра, ни неба, как будто сама всё ночью
Просто придумала перед сном, чтобы засыпалось легче.
И не спасает ни любовь, ни таблетки, ни подробный анализ действий,
Все равно домой надо, как только на часах десять."

"Может, и не надо совсем - говорит Другая -
Но главное - делать вид, что не только ты, но и тебя тоже...
Но на самом то деле ждем только мы - счастья, звонка ли, мая,
Не важно, главное, что этого на самом деле и быть не может,
А мы по-прежнему, просыпаемся, не находим, плачем,
И даже не знаем, что у других, кто умней, иначе."

"Не слушай меня,смеется Она, мой диагноз -  неизлечимо,
Я разучилась читать между ваших строчек,
Ну что с того, я могу еще, если хочешь,
Глотать эти строчки с жадностью всех касимов,
Что были до меня и будут после меня.
А теперь просто хочется молча его обнять,

Не спрашивать, почему не звонит, не пишет..."
Другая молчит, будто думает, очень долго, минут пятнадцать,
Подкуривает и начинает: "Он же все равно не услышит..."
Потом замечает, что Она плачет, и громко шепчет: "Не вздумай сдаться,
Потом себя убеждать, а это болезненно и бесполезно,
И так тебе никогда не справиться со своей болезнью."

И она успокаивается, обнимает: "Милая, ты гораздо старше,
Мне с тобой совсем ничего не страшно."