1 МАЯ И Я

Первое мая и я
2008  год и Первое мая, день теплый, все в цвету, душа свербит, так хочется где-то, как-то пообщаться, себя показать и на других посмотреть. Солнце тоже такого мнения придерживалось и, просунув свои лучи в окна, сманило меня на улицу. Куда идти стал вопрос. Ну, конечно, в центр, там демонстрация , по- нынешнему – тусовка. Это то, что мне надо. Приведя себя в надлежащее состояние, чуть лучше, чем всегда, с прекрасным настроением я выплыла из метро на площадь Революции. Возле памятника Энгельсу – автору огромной книги о диалектике, которую я прочла в 8 классе за неимением другого чтива. Запомнилось что-то про кошек: что голубоглазые и белые кошки – слепые, конечно, каждый запоминает то, что его поражает а самое сердце. Тогда в изобилии этих котов не было, а те, что попадались под горячую руку исследователя, были слепые. Возле памятника играла музыка, патриотичные песни неслись из динамиков, народ мирно сидел на скамеечках. Какие-то кустики цвели изо всех сил и все ждали прихода колонны демонстрантов. Я в самом благодушном настроении гуляла по скверику. Слава богу, ноги в мокасинах не болели, все прекрасно. Вдруг я услышала голос сирены, раздавшийся над площадью. Это стояла кучка мужиков преклонного возраста, и в середине один из них что-то вещал. Я тихо направилась к этой стайке. Интересно, что они там обсуждают. Прислушалась. Это они разбирают семитские грехи и антисемитские идеи. Вспоминали, начиная от пророков древних, Гитлера и до наших дней.  Было очень интересно, так интересно, что все в итоге смешалось, перепуталось,  как наша общая жизнь и почти ничего не запомнилось. Оратор вещал, но вдруг кто-то его спросил, а не семит ли он сам, на что он гордо ответил, что сам он казак и в подтверждении сказал – посмотрите на мои уши. Я не поняла, что он имел в виду: то ли у настоящих казаков они шевелятся, когда они разговаривают, или еще какая особенность. Провокатор был посрамлен и исчез в толпе. Мы одобрительно продолжали слушать. Факты, годы, цифры смешались, превратившись в кашу, из которой основной тезис, как половник торчал, мы не такие. Я тоже впечатлилась, вдруг проходит мимо женщина, и я слышу обрывок фразы: «Вот его даже за границей признали». Я думала, что речь идет о Горби. Я тоже решила блеснуть эрудицией, тем более, что гласность. Я и говорю: «Да, признали, потому что развалил страну». Бабка аж задохнулась и как заорет: «Ты, что мол, на святого человека, Ленина, такое говоришь? Жидовка  ты, эдакая, провокатор, чего не едешь в свой Израиль, кровосос».
Я опешила, лихорадочно начала рыться в своей родословной, вспоминать свое зеркальное отражение: что могло ее раздражать в моем лице. Ну, корни – прибалтийские на половину, а другая – неизвестна, не только мне, но даже, наверно, и матушке, глаза серо-голубые, немного навыкате от щитовидки, волосы рыжие, так это попалась краска, подходящая и по цене, и по обещанию закрасить седину. Боже, что у меня не так? Я начала оправдываться, а старик, стоящий рядом, намекнул на мои сросшиеся уши без мочек. От такого аргумента я просто выпала в осадок и почувствовала себя опущенной ниже плинтуса. Кучка народа, решающая семитские дела, угрожающе молчала, я почувствовала себя попом Гапоном, а личности разного толка – шипели «провокатор». Чтоб не получить веслом по башке, я взяла сумку покрепче и нырнула в подземный переход. После солнца там было  темно, так же темно было и на душе, испортили песню. О боже. Вершитель, давно ты всех перемешал в своем котле, и мы не помним всех колен, иначе бы что там у кого бы повылазило – неизвестно. А на площадь вошла колонна с алыми флагами, пионерами и бравурной музыкой, и главным лозунгом – «Пролетарии всех стран соединяйтесь».
Но меня это уже не тронуло, мне было все равно – чужой среди своих. Почему?