Госпожа

Закончился праздник в любимом дворе,
Его усыпила похмельная скука;
Лишь злобным чертенком дворовая сука
Копает в помоях и чьем-то дерьме.

А я, как ненужная, рваная кукла,
Лежу на помойке, весь мокрый и мертвый.
Лишь липкие пальцы и грустные морды
Ласкали, шептали и плоть моя пухла.

А ведь сутки назад - кокаин и вино,
Как черная кровь, как густая слюна,
И нервно алела на небе Луна.
Закончился праздник; и все кверху дном.

Стояла ты в центре святой пентаграммы.
Была ты в безумье своем так коварна
И месяц вертела на пальце кровавый,
Рабам раздавая по плети и грамму.

А милость твоя была так велика!
И каждый из нас получил своей плети.
И каждый из нас снова стал вдруг эстетом,
И потекла с наших пастей слюна.

А шавки рычали, терзаясь кошмаром,
Пока я, как Ад, раскрывался в тебе,
Пока я сгорал, жалкий Раб в Госпоже,
Как вьется дымок перед страшным пожаром.

А нынче забыл я перверсии наши,
Как шавки кидались лизать сапоги,
Орошенные только что влагой любви,
Пролитой кровью со временем ставшей.

Сегодня я стал, как дворовая сука,
Хозяйка которой ее прогнала.
И мне, как и ей, больше негде лакать,
Но это весьма нестабильная мука.

Теперь красный месяц на небе пустом
Мне живо напомнил твой лак для ногтей.
Никто мне не скажет, никто из людей,
Зачем ты приходишь перед рождеством.