Фантасмагория

 
                Однажды в студёную зимнюю пору,         
                Стоял я бухой, прислонившись к забору.            
                Стоял я оплёван злодейкой судьбой
                И небо разверзлось тогда надо мной!
                И небо сказало: "Послушай, любезный,
                Стоишь ты давно над прожорливой бездной,
                И бездна готова тебя проглотить,
                За все ведь когда-то придётся платить."
                "Да знаю я, знаю, об этом нет спору.
                Уже поднимаюсь я медленно в гору,
                Но горка крута и мне тяжко до слёз,
                Как будто тащу с собой хвороста воз."
                Меня окликает какое-то Диво:
                "Откуда, любезный?" "С похмелья вестимо."
                И Диво сподобилось горю помочь:
                Пять звёзд с этикетки прорезали ночь!
                Не веря себе, проявляю упорство:
                "Коньяк из горла? - это ж просто пижонство."
                Но дальше не помню, что было со мной,
                А только сидим уже с Дивом в пивной.
                Шумит и галдит это пьяное стойло,
                Где льётся рекой благородное пойло!
                Там были персоны не те, что везде:
                Некрасов в пенсне и Толстой в бороде.
                Пожалуй, отсюда начнём по порядку:
                Пред тем как пустились мы с Дивом вприсядку,
                Я им полчаса анекдоты травил,
                Некрасов с умору пенсне проглотил.
               
                Я мухой попал в эту сеть-паутину,
                А жирный паук уже рядом, скотина.         
                Некрасов тут, видно, не так промолчал,               
                Я классику в ухо за это попал.
                Тем, вечера мигом убивши истому,
                И выщепал бороду нафиг Толстому!
                "Да кто вы такие! Плевать мне на вас!
                Эх раз, ещё раз и ещё много раз!"
            
                Я в мире когда-то ценил постоянство,
                А жизнь - есть коктейль из работы и пьянства.
                И я обречён его залпом испить
                И жизни обрезать суровую нить.
            
                Я голос сорвал, посылая светила!
                И небо, открывшись, меня поразило.
                Простуженный город туман обнимал.
                Я с молнией в сердце убитый лежал.
                О Боже! Ей богу, ты перестарался.
                Пусть водка я пил, пусть земля я валялся,
                Но всё же в глазах моих теплился свет,
                Которого в прочих глазах просто нет.