Рейвен

Легко ли бывает пишущему преодолеть свою внутреннюю плотность настолько, чтобы впустить в себя мир другого человека, как чаша принимает воду? А пропустить, как витраж пропускает свет? Скажу по себе: нелегко. Должно сложиться, чтобы захотелось не сравнивать с собой или другим эталоном, а просто пожить в другом мире, отдохнуть, порадоваться, как в отпуске в другой стране. И когда я начал читать стихи Рейвен, у меня такое желание возникло. Негромкие, с паузами, мелодии начали жить во мне самостоятельной жизнью, доверчиво, как домашние животные, и неуловимо, как солнечные зайчики. Подкупила меня и наблюдательная отстраненность, будто собственное «я» автора залезло в норку и выглядывает из нее живыми умными глазами. Уверен, что у каждого из читателей возникнет свой отклик на эти строки, но – также уверен – отклик этот будет, как откликаются наши сердца на ритмы самой природы… Итак, встречайте: Рейвен.

http://www.stihi.ru/avtor/40kpnb


*    *    *

У Ночи есть права:
Гасить скупое пламя,
Войдя в забытый день,
Шурша листвою лет,
Где тихая трава
Расходится кругами,
Отбросив светотень
На облачный паркет.

Где спят пределы рек,
И вскользь, в конце июля,
К их древним берегам
Прибьется теплый дождь.
Где вскоре,(имя рек)
Твоя душа тоскуя
Взлетит к сырым лесам
Их впитывая дрожь..

И снова по воде
Ступая осторожно,
Разыщешь старый след
По перышкам беды
Отмеренной тебе:
Безвыходно, безбожно
Лететь на жесткий свет
От ледяной Звезды.

У Ночи есть права
Граненной пустотою
Заполнить звон в виске,
Закрыть кричащий рот..
У Ночи есть права
Позвать тебя с собою
К не выпитой строке,
Все зная наперед.


Март

Я вернулся.. Глаза приоткрою:
За столом разгулявшийся Март
Раздает обновленные роли,
Как и тысячу весен назад.

Заглядевшись на винные пятна
И на хлебные крошки весны,
Потерял я себя безвозвратно
Среди шума бетонной волны.

Южный ветер, как знак беспокойства
В чуть заметном движенье бровей.
Забывать - это памяти свойство,
Или тайна закрытых дверей?

Я вернулся.. Мне некуда деться,
Я играл свою роль наугад.
Но под взглядом твоим не согреться,
Как и тысячу весен назад.


Вернуться

Здесь кони грозы
пьют холодные воды,
Степным одиночеством
пахнет полынь,
Тут зреют ветра
семенами свободы,
На синих цветах
дремлют слезы пустынь.

Здесь ночь измеряется
волчьим надрывом,
И теплым тимьяном
прошита насквозь.
Здесь корни дорог
заплетаются дымом,
Что рунами ляжет
на звездную ось.

Тут утро в изломах
гранитных излучин,
Согрелось, свернувшись
серебряным мхом.
Тут гулкое эхо
сосновых уключин,
Дробится о камни
под хвойным шатром.

Я умер вчера..
Очарованный странник-
Душа, вдруг услышав
божественный пульс,
Сорвется дождем
на запутанный стланик.
Вернусь.. Я вернусь..
Я, конечно, вернусь.


Пушинка

В комнате пусто,
И окна открыты.
В просинь стремится
Полет занавесок.
В стекла глядят,
Белизною промыты,
Лики изменчивых
Облачных фресок.

В комнате тихо.
Задумчивы вещи
Сладкой истомой
Полуденных кошек.
Вытекло время
Из спелой черешни,
Мякоть минут -
Россыпь солнечных крошек.

В белой тарелке
Лиловые сливы,
Влажный стакан
Принял форму дыханья.
Осы на блюде
Желты и ленивы,
Мерно жужжат,
Убаюкав сознанье.

В комнату эту
На выдохе лета,
Где отражения
Наши беспечны,
Осень скользнула
Пушинкою света
И задержалась...навечно.


Песок

Твой караван давно исчез в пустыне.
Развеян след. В лимонных миражах
молчат пески. И только на губах
остался вкус печали горько-синий.

Я буду слушать… Ветер раскален
и пахнет древним высушенным морем.
Громады облаков встают над горем,
едва касаясь ржавчины времен.

Я сохраню… Твой теплый талисман -
зеленый сон потерянного детства,
где лето крыш и странное наследство -
игрушки солнца - спрятаны в карман.

И ничего… Замедлен ход часов.
Лишь птицы тень случайно взгляд отметит.
Я позову.. Пустыня не ответит,
Качая зноем звуки голосов.


Осколки

Странно.. Разбиться об этот город,
стать его дымом - тяжелым, белым.
Снежностью колкой лететь за ворот,
падать, скользить силуэтом беглым.

В утренний холод, густой и синий,
вырваться хриплым собачьим лаем,
писком синицы просыпать иней,
спать длинным светом в пустом трамвае.

Солнцем пролиться. Лучом багровым
плавить рисунок морозных окон,
И уплывать… Там где день бескровный
вьет из поземки туманный кокон.

Стукну в окошко осколком ветра…
Спит белый кот, спят часы - как раньше.
Рыжая лампа… Мои приметы.
Рядом тепло, а душа… все дальше.


Кое-что

Ты знаешь чуть больше, чем видят ночные коты
в игре лунных пятен, в изломах темнеющих крыш.
Пьешь тонкие запахи лета - горьки и чисты,
и жар, и усталость дорог, рассекающих тишь.

Печали твоей сотни лет, но она так легка,
как пыль от старинных, тебе доверяющих книг..
Из черного дерева вырежешь сны и века.
И судьбы так просто читать, для того, кто привык.

Твое одиночество-имя на влажном песке,
холодный туман, ставший соком упругой травы,
и время, что спит тенью рыбы в зеленой реке,
и бабочка-смерть, что коснется твоей головы.


Сезон дождей

Меня поймал сезон дождей.
У толстых капель - рыхлый шорох.
И зябнет шаг, сминая ворох
Залитых грязью площадей.

Сырой туман. Для лиц и спин
Густой озноб, пропахший псиной.
А желтый свет, как комья глины
На саже утренних картин.

И грусть прилипла к потолку
Осенней мухой. Плачет кто-то
Из-за стены. Ползет суббота,
Вплетая лень в свою строку.

Как кровь свернулся город, ждет
Полураспада дня пустого,
Где мерой времени иного
Колючий снег начнет полет.


Почти зима

Твоя зима... окликну пустоту
и где-то там, на дне, тугой улиткой
сожмётся боль. И город - рыбий, зыбкий -
по льду скользнёт в слепую черноту.

Сквозь пасмурный прилив тяжёлых туч
проглянет день, соломенный и жалкий,
где мелкий шорох, оттепель и галки,
и запах снега вязок и тягуч.

В коротких снах кочевье поездов,
их белый стук над голыми мостами.
Круги зимы цепляются зубцами…
И тише, тише, тише ход часов.


Вода

Живёшь в горсти весенней непогоды.
Коснётся тёплой впадины виска
смолистый сон: коряги зданий-лодок
перебирает пальцами река.
Вода уносит. Еле уловимо
в скрипящей тьме дверей и сквозняков
поют дожди, и превратился в глину
песок в часах затопленных домов.
Всего и помнишь - камешек в ладони,
свой детский страх, да ил на топком дне,
и жаркий синий, угольный вороний
рисунок неба в шаткой глубине.
А мимо - берег. Птичий, одинокий,
с разбегом пыли, с тёмною ольхой...
И смотрит кто-то - умерший, далёкий -
и долго машет призрачной рукой.

(Составитель: Игорь Желнов)