26. Смятение

Юн – и старец;
Дерзок – но безгласен;
Кто я в этой чаще без цветов?

Инферналец;
Жаркий и бесстрастный;
Без сознанья и во власти снов

Чище оскверненной магдалины
Я смеюсь над тем, что разрушал
Помню – вот на этой гильотине
Сам себе я голову отнял

Одержимый;
Что сильнее беса?
Что сокрыто в памяти моей?

На руинах
Призрачного леса
Плакал над останками идей

Ночь поэта;
Зеркало гадальца
Ведьмою забыт хрустальный шар

Сон аскета
Золото меж пальцев
Щедро и жестоко пропускал

Я прошел по шаткой кромке моря
Разорвал алеющий восток
На подножьях умерших историй
Сам в себя вонзил стальной клинок

Я посыпал раны свои солью,
Чтобы вновь сказать: «Я одинок!»
Чтобы вновь вернуться в мир свободным
Чтобы крикнуть вновь: Я есмь бог!»

Бог столь юн!
Одновременно – старец…
Странник в диком мире без лесов

Инферналец;
Тень его осталась
Всюду, где б ни пала его кровь

Что стенаешь, горе-магдалина?
Я смеюсь над тем, что возводил;
Видишь – вот на этой гильотине
Сам себя я головы лишил

Одержимый,
Я сильнее беса
Ты читаешь в памяти моей:

На руинах
Призрачного леса
Я блистал останками идей

Нет поэтам
Ночи без гадальцев
Ведьма в шаре видит негатив

Быль аскета
Черепки меж пальцев
Пропускает, златом окрестив

Я иду по твердой кости моря
Провожаю тлеющий закат
У обрывов молодых историй
Отдыхаю, на стеле распят;

Они снова стали в шаткий ряд,
Моим мыслям без ошибок вторя
Серафимы мчатся на парад
К скользким высям облачного моря
Из обрывов молодых историй
Воспаряет тлеющий закат.