Сонеты

         1
Она вне партий, орденов и каст,
ни слаще по себе сама, ни горше,
не выручит она и не предаст -
лишь истина она, ничуть не больше.

Но окрылив познанием ее,
ты и себя как будто окрыляешь,
ведь открываешь истинно свое,
хотя бы потому, что открываешь...

Твоя строка - не клетка, а стреха
для певчих слов,- вот истина стиха,
свободного по сути и по лепке.

А те слова, что обречешь, жесток,
на самолюбования шесток,-
поистине мертвы, как птицы в клетке.

         2
Родные дали, милая обитель!
Иду босой в росе покосных трав.
Печальна ива - я ее обидел
в далеком детстве ветки обломав.

А речка льется речью приглушенной,
храня сиянье хрупкое в стекле,-
я замерзал в воде ее студеной,
теперь она мне кажется теплей...

Мой друг, я знаю: время не щадило -
то било, то губило, то чудило,
в огне тебя видали и в гробу.

Но дома ты - любовью заживаешь
и, даже если раны зашиваешь, -
ты расшиваешь крестиком судьбу.

          3
Ты пестуешь судьбу, а в мыслях: ту ли?
Глядишь, взопрев от баньки и махры:
ложится снег на стихнувшие ульи
и на как будто снежные вихры.

Уходят дни и месяцы уходят,
уходят чувства, мыслей не терпя,
уходит век, и тает пароходик,
что в сотый раз уходит без тебя.

И открываешь - конченый ревматик -
большую книгу, полную романтик,
и пьешь, и пьешь, и пьешь ее до дна.

Привидятся заморские сирокко,
но не отвыкнуть, видно, от сиропа,
и дух не перехватит от вина.

          4
Я верую: конец - всему начало.
Продолжен день - рекламами лучась,
продолжена - наполненностью - чара,
и ты продолжен - на год ли, на час?

И по всему, что было дорогого,
скользнет поземка, кудри серебря.
И пристальным познанием другого
продолжено познание себя.

Что ты откроешь? Что ты во вселенной?
Вершок греха под Солнцем и Селеной,
смешна твоя рассудочная прыть.

Но ты продолжен, потому что должен -
зажечь рассвет, пролить на землю дождик,
открыть уран, изобрести иприт...

           5
Ваятель на Руси - всегда воитель.
В руках его - топор, глядит в лицо:
велите строить, а беда - велите
рубить, как сучья, сучьих удальцов!

Так дед мой дюжил на штормящей суше:
тесал, стрелял и в плодородный слой
пшеницу сеял, жал ее и кушал -
распаренную.
Добрый, то есть - злой...

Я - ваш ваятель. Слуха мне не режет
скрип колеса, ковша о землю скрежет,
я от тепла и ласки не обмяк.

Я - ваш воитель. Доброе от злого
не отделю, как холодА от зноев.
Добро мое - ладонь, а зло - кулак.

1975 г.
(Душанбе)