В полночь сон вшивый чинит бардак

Ветер тревожил форточку серой;
Словно бетонное небо; рукой;
Хмурые тучи мотали на нервы,
И нудно тянули всех за собой.
Я заболел в этом городе первым
Заразой под названьем «любовь».

Вечер. Сентябрь. Этаж ближе к крыше.
В комнате страшной сижу я один.
Говорю про себя, чтоб никто не услышал,
То, что квадрат эхом гонит в углы:
От ковра на полу, по обоям и выше;
Те слова, что при переходе на «Ты»
В дыханье  производят отдышку,
Когда «Вы» звучит как «Увы»;
Будто нарочитости признак.

Снятся ночами мне вешние воды,
Что в водостоки ручьями текут;
Словно ключами звенят утром минуты,
Так оглашает мой домашний уют
Будильник внутри немытой посуды,
Где вместе мы съели соли уж пуд.

И снова беру я, взбиваю подушку,
И мягко ложу тебя на неё,
Что-то шепчу щекотно на ушко,
Ночь вызываю, руками держу
Ноги твои и бёдра, и мушку
Воображаю в уме; наяву:
Постель, стон, недопитая кружка.
Вместе с тобой сейчас я умру.

Ладонь пробегает плечо твоё гладко,
Целую щёки, груди; открыты глаза;
Целую туда даже, где вместо прокладки
Уже нежный лоск и кожа красна;
Левой рукой, гладя за ухом украдкой,
А правой при этом дистанционку держа.
Я знаю: всё равно соберёшь ты манатки,
И оставишь меня одного дурака.

Но эта болезнь развивает стремленье,
Развивает мышцы, сердце и пах;
Бросать курить заставляет; и ленью
Снова оглохший я тобой в дураках
Остался со взглядом круглым оленьим
Глядеть в окно и видеть там мрак
Бездумно пропитых в угар воскресений.
В полночь сон вшивый чинит бардак.