Лучше не читать

                Нечто меньшее ты будешь ловить, а я сквозь самые грустные песни помню твой голос.


Рассказка – это что – то на подобии сказки, или рассказа, основанного на реальных событиях. Звучит как – то, сказка, да ещё и на реальных событиях. Всё бывает. Нет, я не оговорилась. На самом деле так и есть. Странно конечно, но есть. Это что – то вроде реальной фантастики, есть такой жанр в кинематографии. Я, конечно не режиссёр, но всегда хотелось. И здесь, точно так же. В фантастику добавили совсем немного реальности, и получилась анти утопия. Утопия – это вообще очень здорово, вот ее, казалось бы, нет, и не может быть, но всё равно строишь в своём сознании сценарий по, образу и подобию равный утопичной постановке. Играешь в ней, пытаешься прожить её как можно шире и глубже, потрогать руками всех её актёров. А когда всё исчезает, хочешь просунуть её в жизнь. Но… Увы, не, увы… На то она и утопия. У каждого в сознании. Тепло с ней, в ней, за ней. Растворяется, убегает, тает, да всё что угодно. Сколько ручонками не дёргай: тю, тю, тю, тю. Вакуум.
Это я ещё не говорю об антиутопии. Диарея перед самым полётом на Марс, оргазм по телефону, запах мокрых дорог и танцы перед диким зверем. Когда дух захватывает и сердце замирает, и страшно, и колется, и больно в левом боку. Смотрит на тебя в упор, не отворачивается и не моргает. И некуда спрятаться – везде видит. И так страшно, и так манит, и тоже глаз не отводишь, не можешь, не хочешь, хочешь. Лучше не пытаться бежать – всё равно догонит, а там… Так всегда бывает. Ну, или, наверное, нет. Вру. Может быть и такое, что какая – нибудь особь, непременно мужского пола, может ещё что – то и возбудить или не что – то, а всё. Сядет там внутри и так тихо, тихо возбуждает. Не вынуть и не всунуть, не пропихнуть и не взять. Или бывало, идет мимо, и думаешь: что – то холодно стало и слякотно так на улице, а может в тепло, ко мне домой… И конечно всю ночь, потом не спишь, ну а как тут уснуть та? Да и зачем? А особь такая классная, с чёрными бровями и глазами цвета не проснувшегося неба. И просыпаться совсем не хочется и не чего не хочется. Ты в фаворе у неба, как в песне поётся. Люблю я эту песню, «В фаворе у неба», и певец такой классный, и голос приятный. И что – то поёшь, только очень не слышно, да и не надо не кому слышать. А то услышат, будут кричать, что спать мешаешь, ну и всё такое. А там глядишь уже и утро. Светлое такое, противное, вставать куда – то надо, идти, нервничать, ворон считать. И Тверская, такая длинная…
    Особь, именно особь, да, я так называю. Ну, а как ещё то? Лечь да встать, уйти и вернуться. И всё, хорёк сделал своё дело. А, в  остальном, всё очень и очень просто. Главное понять самую суть бытия пребывания на земле. Я поняла, или на пути к этому. А суть та эта заключается в очень малом, а именно в зверином ощущении, да, да, в том самом ощущении, которое зарождается ночью под кроватью или в её окрестностях.  Или не ночью, по – разному бывает. Это кто, как хочет и где хочет и с кем хочет. И повешено оно всегда вниз головой. Дальше стимулирует все последующие трибуналы, в задней части мозга, или в нижней части живота, или ещё где – нибудь. Да вот без трибуналов, куда лучше, вот только потом, можно кое – что потерять. Честь или совесть, например. А, хотя какая честь, какая совесть? Это давно уже потеряно, скорее всего, всеми, или последние  уже на подходе. Так и правильнее будет. Зачем они нужны то? Вот именно, что не зачем и жить без них куда проще. И пустота от их отсутствия не приходит. Нет и нет, и не надо. И свободно так становится сразу, легко. Под дождь, без шузов, на пару с… тоже без шузов. Та, та, та, та, уууууууууууууу! Оторваться от асфальта может и получиться или от дождя, там по ситуации понятно станет. И не надо говорить, что у него это ненадолго. Надолго, навсегда, пока мне не надоест.
 
 А до этого момента несколько поколений может смениться, кабачки на Альфе Центавре выращивать начнут или ещё что. Кто знает.      
    Что – то я заговорилась совсем. Наверно надо начинать рассказывать свою анти утопичную рассказку. Она коротенькая конечно, демагогии больше, вообще, это моя самая сильная сторона, ну, в смысле сторона меня. Или нет? Можно ещё время потянуть? Тогда тянем м – м – м.
    Мир, мир людей. Что это такое? Небесное тело с атмосферой, литосферой и т.д.? Наверное, нет. Точно нет. Но тогда что? Наверное, что – то вроде своеобразного чистилища или просто чистилища, перед чем – то более грандиозным и значимым, нет, не для нас, для кого – то более великого и высокого. Но, наверное, вопреки всей нашей физиологической сути, надо думать или делать вид, что жизнь, пусть не очень вечная, но хотя бы дольше пятидесяти закатов, семи вспышек и миллиона забегов на длинные дистанции. А там кто знает, может, и жизнь сменится, побольше нам отпустят. Ну, что это такое, в среднем сорок пятьдесят полноценных вёсен, а там, постель, утка больничная, небо через, годами не мытое окно. Издевательство, просто какое – то. Ну, не мне судить. Много нас таких развелось. На всех и мыслей не хватит. Хотя, я то всегда себе успею оторвать пару тройку свежих. Бумагу только марать. Забыть все свои принципы, убеждения, крылья сложить в шкаф подальше, нафталином засыпать. А вдруг ещё когда – нибудь… Белый конь, принц, травка зелёная… в косяке, небо красное, как последствие. На старости лет молодость вспомнить захочется, и с кем будет, с этим то проблем точно нет. Надо только выбор правильный сделать, а то это дело серьёзное. Попадётся какой – нибудь ползунок, так и не оторвёшь, отваживать придётся. Пусть хотя бы петь умеет, не так тихо будет. Только непременно с классной задницей, квадратиками на животе, и в Levi's. Аж, мурашки побежали. Здорово я всё – таки придумала.
    И легко ли создать  перевёртыш реального, ныне стоящего мира, пока стоящего, но не стоящего, чтобы в нём жить. Да, проще простого. Любая глупость в умелой обработке и готово. Всё гениальное просто. Не так ли?
Или всё же нет? Такого понятия, как гениальность вообще не существует? Просто один смог пробиться к рупору, а другой нет?
    Пусть конечно он простоит или провисит ещё очень, очень долго, люди пусть поживут, посмеются над ним, над его «совершенством», детей рожают  или ещё кого – нибудь – это так скучно, ну, наверно это и есть наш удел. Рожать, потом дрожать, бежать, потом стрелять в того зайца, который вышел погулять и обязательно надо стрелять, стрелять и не медлить, стрелять. А что, если у него, да, у него, у того самого зайца сзади спрятан Калашников или ещё, что покруче. Главное стрелять первым, а то потом трудно будет убежать. А если вдруг так случится – убежишь, прибежишь к себе домой, залезешь под кровать, и будешь сидеть там до ближайшего лета, а если не повезет, то и до осени не вылезешь. И искать тебя никто не станет, просто этот никто, будет сидеть на той самой кровати, ножки свесив, как с края земли, и не заглянет под неё никогда, даже носки грязные не засунет. Лето или осень – вылезать пора. Одну ногу высунешь, потом другую, а там и за головой черёд пойдёт. Глазки слипшиеся разлепишь, реснички причешешь, и вылезла почти совсем. Потом, конечно, на дискотеку пойдёшь, подцепишь кого – нибудь. И всё сначала. Скучно, скучно, скучно! Неправда ли? Не нравится такой расклад? Можно придумать что – нибудь пооригинальнее. Если – да, то вперёд. А – нет, поскучать придётся. Лет так двадцать, двадцать пять. А потом уж всё, заход или захот перезревшей кураки.
    А, может, я пока зачитаю свои новые стихи, простенькие такие, но они мне нравятся, душевностью от них конечно пока не пахнет, от них вообще ничем не пахнет. Ну, вот уже они:

Ангел под ёлкой
На новый год.
Сейчас новолунье – там темно.
А у меня глаза пантеры.
Возьми их, ангел,
Доберись до свечи.
Спали себя пламенем,
Чтобы все перья обуглились,
Стань пеплом,
Вернись домой.
Оставь в чистом конверте,
На любой дороге,
Любой скандинавской страны.
Мои глаза – Ма-Коши.


    По-моему, ничего, послушать можно, ещё несколько строчек дописать, и сойдёт. Быстро запоминается, или вообще, нет. Они об одном происшествии. Было как-то, в районе нового года. Точно не помню, да и не хочу помнить. Всё одностороннее довольно печально, как любой пустой монолог.   Односторонние слова, стихи, песни, вытьё на луну, и всё тому подобное не приводит ни к чему, ни то чтобы к хорошему, вообще ни к чему. Рвёт до ужаса, хрень вся в голову лезет, по утрам бегать начинаешь, кефир пить, смотреть уже. Грустно это всё конечно. Улететь бы. И не важно куда. Сам факт важен. А кто поможет то? Искать приходится, ходить везде, нырять глубже, плакать громче, ну, чтоб услышали и пожалели. А следующий полёт через стратосферу, можно уже не откладывать никуда. Шлем, скафандр и на коня, только непременно, чтоб с синей гривой был, с золотыми подковами и огнём дышал. И конечно, теперь уже только диалог с элементами раздевания и лёгкой эротики. Резонанс обеспечен. Может, конечно, это и утопия, которая всегда утопает смело. И моя не исключение, только пусть в океане, в Тихом. Ей там будет спокойнее и теплее в Patrick Hellman. Ну, тем не менее: кто – то чужой, тоже из мяса, причём из такого же, дышит тебе в ухо и хочет ещё что – то значить. Значит, значит, только то, что я ещё жива и мне это нравится. Вау! Круто! А, какие оно иногда имеет формы. Это что – то. А, если ещё и одеть красиво? Вообще полёт над землёй, а можно и дальше, в другие галактики, например. Только этому всему, я с лёгкостью могу предпочесть какое – нибудь поле средних размеров, с васильками или одуванчиками, с солнцем в небе и ещё кучей всяких мелочей, сразу всё и не упомнишь.
Обязательно босиком, в льняной рубашке и юбке до колен. Ну, и для мебели его прихватить можно, так, чтобы не скучно бегать было. И туда, где светит солнце…
    Наверное, заговорилась я тут, про солнце, про васильки… Всё, сейчас точно начинаю. В самый запой, под самый прилив. Кто слушает – тот извращенец.
    Ну, так вот, жила (это ещё под вопросом) одна немаленькая и небольшая девочка. Нет, не девочка и не девушка, вообщем не знаю. Не важно тут это. Так существо женского пола, шестнадцати лет, всего лишь. Такой очень хороший возраст: опыта никакого, учителей куча, только выбирай и учись. Корицей пахнет, малиной и мокрым небом, да ещё много чем, долго перечислять. Голуби в голове, акулы в глазах, змеи в действиях, красота единорога во всём теле, небо в глазах, в душе дракон. Жила, особо не парилась, ни по какому поводу, в предместьях Англии, в северном королевстве английских лордов. Дочь короля и дитя не своего времени. На дворе стоял восемнадцатый век. Восемнадцатый, был веком строгих правил и абсолютных законов, а наша героиня, соответственно нет. Развратный ребёнок, с не менее развратным поведением. А, вообще она была совершеннейшим ангелом: голубые глазки, русые волосы и дальше по списку. Ну, а имя у неё было прекрасным и звучало, прям как херувимская песнь. Виленса, её звали именно так. А, если короче, то просто Вили.
    Король – отец просто души не чаял, в своей единственной принцессе. Самые красивые платья, лучшие принцы – женихи и самое большёе приданое. А, Вили, в свою очередь, целыми днями не находила себе занятья ни по душе, ни по телу, ни по чему. Она пока просто не знала, что действительно ей нужно: молодой знатный принц, из королевства за той горой, или же что – то лесное и не приручаемое (последнее бы сочеталось с ней куда органичнее). Её не прельщала перспектива жить долго и счастливо и умереть с разницей в одну минуту. Ну, или, в крайнем случае, в две или в две с половиной. Как говорится «ничто земное не чуждо», в нашем случае и, да и нет.
С одной стороны в земле поваляться она любила и даже очень, просто чересчур. Так бывало, выйдет с утра на грядки, в своём лучшем платье, причём обязательно белом,  и валяется до самого аж заката, пока с ног не валится. А потом, не спеша, ползёт домой, оставляя на мраморных ступеньках грязную дорожку, из всего, что успело к ней прилипнуть, за долгий процесс валяния. А с другой, летать любила не меньше валяния. Вот тоже бывало, проснётся часов так в двенадцать, залезет на самую высокую башню замка, и … полёт одуванчика в небо или в землю. Скорее так. Да, ещё бы с такой высоты. И прям носом в землю или какую – нибудь клумбу.
    Зрела – не спешила, замуж не торопилась, рисовала принцев не своей и не розовой мечты и пыталась научиться летать. А ещё она очень любила ходить вместе с лесниками за дровами и хворостом. Соберётся по утру в лес, возьмёт самый большёй топор, взвалит на плечо и чешет через весь лес, на самую дальнюю поляну. Это ещё самая малая часть её не очень традиционных увлечений.            
      Шестнадцать лет, как один день, ничего нового, ничего запредельного. Пусто. Жалко. Выцвела. Улететь бы. Но король был решительно намерен выдать свою единственную дочь замуж. И вот, в один не очень прекрасный день, были созваны все принцы соседних королевств.
      Вечер. Пора выбора. Кучи, просто кучи самых разных принцев, по большей части неплохих. Оставалось выбрать своё. Свой самолёт. Вперёд. Выбор оказался довольно не сложным, и уже к концу вечера было найдено то самое своё. Так с виду среднего качества, красивый конечно. Да, не так всё просто. Был бы он обычной серобурмалиновой мечтой, Вили бы его, ни за что не выбрала. Тем и привлёк, своим не совпаденьем. Просто так, так.
    Свадьбу устроили на следующий день. Обычно – пышную. А после неё они поднялись к Вили в комнату и там не очень прекрасный принц превратился в прекрасного дракона и они улетели далеко, далеко и жили там долго и счастливо и умерли молодыми, с разницей в две с половиной минуты.




                The end.