Ты просил

Ты один в моём сердце. Лишь ты.
Я слезами тебя умываю,
Когда боль. И я в ней застываю
На краю бытия пустоты.

Смутен лик, разговоры и тело,
Есть лишь тот, кого помню века.
Голос твой, как бегущей строка.
И Любовь единящая. В целом,

В этом мире с тобой не найти
Нам иного подобия ПРЕЖДЕ.
Я живу, лишь питаясь Надеждой,
Что едиными снова пути.

Как же больно, мой Бог, оттого,
Что распята была я за Веру,
За Любовь, чью не знать полумеру,
И за сердца призыв моего!

И за то, что оставила “храм”,
Осквернённый плебейскою сутью
И корыстью (уж не обессудьте!),
Что подстилкой, но по головам…

Мне не стало там места, где ты
Заменил наше общее Чудо
Примитивной корыстью Иуды
И предательствами простоты.

Говоришь, что измена – пустяк…
Но топтали не только изменой,
Полагая, что буду поленом,
Над каким измывается всяк?!

Пред подстилкой согнуться велел –
В ноги “барыне” иже склониться?!...
Не учёл – за достоинство биться
Я пришла там, где ты обмелел.

Больно, Отче, как больно подчас,
Что спустилась в чужую эпоху,
Где сгубить норовят даже кроху,
Коль она не похожа на вас…

Коль нет жадности, значит, больна.
Есть за что, а ярлык – это просто:
Коль мала, то пигмейского роста,
И чужая на плечи вина.

Видит Бог, незлобивая я.
Но пределы бывают терпенью:
Кто безумен в своём самомненьи,
Чья политика аки змея

Заползать не в свои закрома,
Как лиса, что забралась на печку,
Маскируясь под, бедной, овечку,
К тем моя обернётся зима,

Заметая буранами след,
И кого в моей памяти НЕТ!

Потому и ушла. Разлюбя?
Мне с тобой не проститься навеки.
И реальные смеживши веки,
Обрету я тебя, как себя.

Да, бывает несладко к утру,
Если в вечность встречаю рассветы.
Мне бы знать, что здоров ты, и где ты,
Может быть, так спокойней умру…

13.04.09