Полночные кроны орнаментируют...

Полночные кроны орнаментируют
причудливой каймой небесного подола,
светлеющего синим,
в котором цвето-лучевые
окна каменных этажерок
и абрис
незримый
гор…

Рекламы
нереальным светом
пытаются передразнить небо,
на экраны
телевизоров смахивая при этом –
полиэтиленом заклеенные вековые раны…

Из-под арычного мостика собачонка,
выскакивая,
наталкивает
на мысль о реальности существования
некого чертёнка –
незлобивого, но загнанного,
озирающегося
в поисках напёрстка –
та же шёрстка,
и луж хватает…

«ЗИЛ-130» жукообразный
поливает
пятичасовую шкуру
городского асфальта…

Рассвет, делающий затяжное сальто,
издалека и вдруг наступает.

В тянь-шаньских елях
вздыхает
не имеющий места жительства…
Возле самого акимата,
ему мягко стелет
(выходит –
не жестоковыйное) наше правительство –
дело не доходит
до приклада автомата…
да и какой дух, который выбить надо,
может быть в истощённом, завшивевшем теле?!

Человек пасётся в сквере –
в сфере
околопрезидентского фонтанного озона
до приближения поры дождей, метелей…
А там, даст Бог, тюрьма, но не зона…

Дабы, лучше всего – в уходящем апреле,
под сенью голубых иголок
прижаться к зелёной травке газона,
пьянящим выдохом земляной прели
перебивая через дорожные запахи госпитальных хлороформов, карболок…

«А когда вы в последний раз ели?» –
не спросят человека из ёлок
господа, что с Канарских час назад прилетели.

Разговор о злободневном – рутина будущих книжных полок.
Все знают всё, но что изменишь на деле?!