Колёсами, ногами, парусами видеть мир...

Колёсами, ногами, парусами видеть мир
я не могу –
гость трёх квартир,
полу-владелец лишь одной…

Мой пир
горой –
миры рождённые под звуки самых разных лир…

За скромным кухонным столом,
сквозь временной, пространственный пролом
шагнув, воссели Браунинг, Шекспир,
Вийон, Нерваль, Верлен, Гийом –
рабов и королей,
очеловеченных коней,
шутов-философов не позабыли прихватить с собой.

Перечисленье прочих, вхожих в сердце лиц,
и описание их свит
душе, бегущей монолитного, претит.

Когда вдруг остаюсь лицом к лицу с казённой тьмой:
школ, лагерей, казарм, базаров, карцеров, больниц,
представленных мне жизненной моею кутерьмой
в тот миг, когда готов уже пасть духом ниц…, –
Гомер спасёт меня иль кто другой –
не знаю сам…

Так не один был новый друг открыт:
как бредящий больной, хватая том,
кричу: «Сезам!»

В безвременье моём
со мной их вечность говорит,
и кажется порой, что я вошёл в наш общий дом…

Чем ближе к смерти,
тем с большим для меня трудом
иначе мыслится.

Не верьте,
но обладанья содержащим благо лбом
за пожиранье мира
жиром
не отдам!

Ведь там
свободно рушится всё то, что здесь воочию, надменно высится…
Сезам!