***

                ТУРИСТИЧЕСКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ В АД И ОБРАТНО.
                ( фантастическая поэма.)
 
Зимним вечером однажды,
Умирающий от жажды,
Я, усевшись на диване, завернувшись в тёплый плед,
Закурил из тиса трубку,
Пригубил пивную кружку,
И, как будто с плеч уставших сбросил два десятка лет.

Я давно не кушал пива
В одиночестве тоскливом,
Где лишь мысли на бумаге составляют диалог;
С ними можно поделиться,
До того как вдрызг напиться,
Тем, чем с кем-то поделиться  я до сей поры не мог.

Вдруг, откуда не возьмися,
Среди дыма появился
Бестелесный образ духа над задумчивым челом;
Он кривлялся в тусклом свете
С каждым дуновением ветра,
Что назойливо врывался в незакрытое окно.

- Сударь, вам не помешаю?
Если так – то вмиг растаю
И оставлю в одиночку выпивать до светлых риз. -
Я, конечно,  согласился,
На кушетку покосился,
Дух довольно захихикал и как тень спустился вниз.

- Что, в аду тоска заела?
Или есть какое дело?
Или ты по порученью от нездешних тёмных сил? –
Пригубив из  кружки пива,
Глядя на такое диво,
Я без лишнего сарказма у бездушного спросил.

- Что ты, друг дневного света, -
Поспешил дымок с ответом,
- Я без всяких задних мыслей заскочил на огонёк,
Ведь и там не всё так гладко,
Как твердят проныры – бабки, -
Мой прозрачный собутыльник, угостившись пивом рёк.

- Ты, людишка, верно, смелый!
Видишь, тут какое дело?
Мне хозяин мой рогатый порученье дал в миру
Познакомиться поближе
С тем, кто с Музою приближен,
И его к себе доставить, побелею, коль совру!

Я, признаться, с интересом
Выслушал проныру беса,
Отложил на блюдце трубку, потянулся и зевнул:
- Ну, коль ск4оро не лукавишь,
И вождю меня представишь,
Пусть по твоему случится, -
                Я с согласием кивнул.

- Только после посещенья
Гарантируй возвращение,
Мне пока ещё не светит  ПМЖ гореть в аду,
Коль мне станет слишком скучно
В ваших дебрях злополучных,
Я без всякого насилья из гостей тотчас уйду.

Так на том и порешили
И, отдавшись вражьей силе,
Из одёж телес презренных вслед за духом поспешил;
Вспоминая где лукавил,
Где кого к чертям отправил,
С кем, предав святые узы, позабыв завет, грешил.

Долго ль, коротко мгновенье –
У кого какое мненье,
Только вдруг я очутился близ замшелых ржавых врат,
Посреди углём и мелом
Кто-то явно неумело
Написал строку кривую: « Здесь идёт дорога в ад»

Рядом высились два стража
На лицо друг друга гаже
И от каждого разило самогоном за сто вёрст,
И один из двух уродов,
Скорчив висельную морду,
Просипел баском пропитым:
                - Что за чёрт тебя принёс?!

Я, конечно, обернулся,
Взглядом с нечистью столкнулся
И увидел, как паршивец протянул бумаги лист:
- Этот к нам по приглашенью,
Ознакомьтесь с разрешением:
Он до времени к нам прибыл не как грешник, а турист!

Стражи гадко ухмыльнулись;
Двери ада распахнулись;
На меня дохнуло хлором вперемежку с поташом,
И, подталкивая в спину
 Алебардою  старинной,
Прогудели мне на ухо:
                - Заходи, коли пришёл…

Я в врата вступил несмело,
Озираясь то и дело
На бескрайние просторы неизведанной земли;
Перешли лесок угрюмый,
Где пейзаж волшебный лунный
С тёмным мрачным горизонтом обнимается вдали.

На развилке старый мавр
Вывел тощего кентавра,
Что, похоже, с голодухи, был готов жевать узду,
Усадил меня на стремя:
«Это сэкономит время»,
И за это развлеченье запросил у духа мзду.

Дух не долго препирался,
И с валютой расставался
Без излишнего волненья, видно было не впервой;
Отсчитав подлюке сдачу,
Мавр, хрюкнув на удачу,
Припустил по тропке к лесу, где и скрылся за листвой.

Вот и огненная речка.
Два сутулых человечка
В поизношенных рубахах тянут каменный паром;
По течению спустившись,
С работягами простившись,
Я узрел пред светлы очи ладно скроенный хором.

Распахнулись двери зала,
Тушь помпезно заиграла,
А по мере приближения перешла в тяжёлый рок;
Я, глазам своим не веря,
Увидал на троне ЗВЕРЯ,
Что величием и блеском лишь с царём сравниться мог.
               
Дьявол был страшён до блеска,
Меж рогов сидела феска,
От ушей свисали пейсы и терялись за спиной;
Пучеглазый и лохматый,
С синим пятачком горбатым
И с обвислою губою, щедро смоченной слюнной.

От него разило смрадом,
Меж копыт роились гады,
Сотни мух с жужжаньем вились над нечистой головой;
Он в кривых руках когтистых
Чёрный посох жадно тискал,
И постукивал в такт ритму им по плитке половой.

Опознав меня, страшило,
Улыбнулся через силу,
Было ясно, жест подобный дался чудищу с трудом;
Попихал копытом гадов,
Козью бороду пригладил;
Я вошёл в парадну залу, духом под руку ведом.

- Здравствуй, чел, добра пожалуй,
Гостем будь на нашем бале,
Яств неведомых откушай, пей, безумствуй, веселись!
В нашем каменном чертоге
Всё гулящему в угоду,
Здесь исполнится в мгновенье посетителя каприз.

Здесь вино, коньяк и виски,
Кулинарные изыски,
Блеск шикарнейших нарядов, и прислуга на подбор;
Вон кутят самоубийцы,
Рядом падшие девицы,
Этот вот клятвопреступник, этот жулик, этот вор.

Там сидит детоубийца –
Медицинская сестрица,
Что с монахом – изувером жизнь неправедно вела,
У камина с толстой книгой
Жадный поп сопит, расстрига,
Тех разбойничков казнили за их тёмные дела.

Этот храбрый полководец
После долгого похода
Был отравленный друзьями, что оспаривали власть;
Впрочем, здесь же их компашка,
С ними юная монашка,
Что, живя в святом приходе, иудею отдалась.

Этот парень из народа
Кур таскал по огородам,
Этот, с сонными глазами, прощелыга депутат:
Был в миру богат и важен,
Но затем в острог посажен
Из за взяток и поборов, да финансовых растрат.

Тот седой и лысоватый –
Президентом был когда-то,
Превратил страну родную в криминальный беспредел,
А второй, его подельник,
Забулдыга и бездельник,
Проливая реки крови, подытожил передел.

Там банкир сидит с молодкой,
Тупо чавкая селёдкой,
Хлещет водку с клофелином, как однажды в кабаке;
Вон тусовка наркоманов,
Обездвиженных дурманом
И у каждого потёки от уколов на руке.

Криминальные таланты,
Секс меньшинства в ярких бантах,
Представители богемы и бездарные певцы;
Аферисты и хапуги,
Людоеды, душегубы,
Самозваные мессии и развратные жрецы.

Здесь красавицы нередки,
Выбирай любую девку,
Не приучены к ужимкам, не девичий пансион,
Помяни цветной конфеткой
Малолетнюю нимфетку
И иди с ней развлекаться под хозяйский царский трон.

Здесь другие измеренья:
Каждый год – одно мгновение,
Все проблемы в жутком прошлом, а минувшее, как мёд,
Тут тебе не кущи рая,
Где от  скуки изнывая,
Каждый праведник молитвой недопетою живёт.

Я общался с ним ментально,
С чёрным аспидом фатальным,
Кем в миру попы пугают нерадивых прихожан;
И гулял и извращался,
С грешной нелюдью общался,
Потому как был весёлый, чуть обкуренный и пьян.

Видел синего Эйнштейна:
Он за порцией глинтвейна
Молодую куртизанку неприлично обжимал,
Чарли Чаплин с малолеткой,
Милой семилетней деткой,
Бабель, Дарвин, Фрейд и Блюмкин, здесь же Черчилль пировал.

В толстяке узнал Гайдара,
Он гниёт в аду недаром,
Он и здесь был неотёсан, безобразен и потлив;
В уголке помпезный Райкин
Заливал седые байки,
Майкл Джексон пел Чикконе надоедливый мотив.

Тут торчал Артём Морозов
В неестественнейшей позе,
Потому, как после тюрем он за стол присесть не мог;
Петр Чижиков дожрался:
С Новодворской целовался,
И дрожащей ручкой шарил меж мохнатых сальных ног.

Стайка гоблинов убогих
С Таратоненкою Ольгой
Занималась безобразным уподобием любви:
Пошло задранное платье,
Чуть прикрыв печать проклятья,
Было порвано и смято, да замарано в крови.

На столах ломились яства,
Что одно другого слаще:
Винегреты и салаты, хе, суси и фуагра,
Фазаны, свинина, козы,
Рыба, ласточкины гнёзда,
Холодцы и запеканки, фрикадельки из бобра.

Ананасы, мандарины,
Гуаявы и малина,
Сотни фруктов и напитков подавалось на десерт;
Ряд эклеров и пирожных,
Без числа тортов, морожных,
Киселей и взбитых сливок, и чему названий нет.

В тусклом, чуть дрожащем свете,
Я с волнением приметил
У окна с каким-то фриком свою первую любовь;
Подошёл и поклонился,
Щуплый фрик посторонился,
У моей былой подруги на щеках взыграла кровь.

 
- Как, и ты сюда забрался?
Видно крупно замарался,
Коль дороженька кривая занесла  на чёртов двор.
Чем сумел нагадить людям?
По какой статье осужден?
Кто ты, мот ли, извращенец, мелкий жулик али вор?

Я сказал былой зазнобе,
Что ругал при храме Бога,
Отнимал у бедных нищих ради шутки медяки,
Обижал калек и старцев,
Над родными измывался,
И немало душ безвинных полегло с моей руки.

- Но скажи мне, дорогая,
В чём отличие от рая
В столь весёлом заведении, что в миру зовётся ад?
Где напалм? Каменоломни,
Средь которых жмутся домны,
Где заботами нечистых души грешников горят?

Дама хитро улыбнулась:
- Это так Господь задумал,
Ведь отнюдь не из резины наша тёмная страна;
Ведь и здесь от года тесно,
А где тесно, как известно,
За удобство проживания повышается цена.

Есть, однако, наказания.
Я однажды по незнанью
Завела роман с джигитом, что всю жизнь провёл в горах,
Тот, любовью побеждённый,
Стал как зановорождённый,
И на подвиги пустился. И его простил Аллах.

А меня за то пытали,
По углям в бадье катали,
Заставляли спать с берсерком и конюшни вычищать,
Впрочем, приговор не вечен,
И тебя, мой друг сердечный,
Я не вижу оснований карой адовой стращать.

Но бывают исключенья:
Черти, ради развлеченья,
Для свободного народа учиняют банный день,
И тогда в кипящих чанах,
Будь ты раб или начальник,
Станешь жариться на углях, сколько нечисти не лень.

Из за этих истязаний
Богословы по незнанью
Представляют в мрачном свете нашу тёмную страну,
И почём зазря ругают,
Да земной народ пугают,
Объявляя нам открыто перманентную войну.

Здесь у нас гульба, веселье,
Часты жертвоподнесенья,
Иногда, шутя, воюем и калечим тех кто слаб,
Отрываем руки – ноги,
Но языческие Боги
Нам потом по первой просьбе всё обратно возместят

Наш хозяин – тёмный гений,
Иногда под настроение,
Отправляется на землю белым светом подышать;
Там кого-то обласкает,
А над кем позубоскалит,
Но свободе изъявленья он не в силах помешать.
 
Деловые предложения
На успех и уважение,
На богатства власть и знанья, на защиту от потерь;
Стоит лишь уговориться,
И твоя душа – темница,
Глядь, на полпути стремится мимо рая в нашу дверь.

Но коль скоро ты упрямый,
Ждёшь от смерти Божьей манны,
Спишь с крестом и ежедневно бьёшь поклоны у икон –
Значит, быть тебе святошей
И бродить с сумою тощей,
И всю жизнь дрожать нарушить кем-то писанный закон.

Здесь всё честно, без обмана,
Ведь все горести и драмы
Каждый смертный в книге судеб для себя рисует сам,
Суд небесный только может
Все деянья перемножив,
Разрешить вердикт построить грозным ангельским весам.

Кстати, милый, хватит злиться,
Я свободная как птица,
И с тобой в экстазе слиться вся желанием горю,
Право, без завеличенья,
За такое приключение,
Я тебя, воздав старицей, разом отблагодарю.

Я, как пень, пожал плечами,
Вспоминая как ночами
Лез на стенку, выл и плакал, как униженно страдал,
И под пылким томным взглядом,
Скрыв излишнюю браваду,
Я своей любви заветной отчеканил: «Никогда!».

Так остался я навеки
В грешном мире человеком
С незапятнанной и чистой вечно ищущей душой,
Не поверив сладкой речи,
Зверя в шкуре человечьей,
Отказавшись насыщаться круто сваренной лапшой.

Что-то вмиг переменилось,
Сердце больно защемило,
И по залу прокатился, содрогая стены, гром;
Я опять летел куда-то
С дымным другом бесноватым
И внезапно возвратился в мой родимый отчий дом.

Предо мною дух угрюмый
Скалил зубы полоумно
И гундосил через силу о хозяйских пирогах;
Будто мной испорчен праздник,
И отныне я наказан,
И в своей дурацкой спеси я остался на бобах.

Время близилось к рассвету,
Петушок прокукарекал,
Возвестив всему живому о родившейся заре:
Пусть я лучше буду нищим,
Но зато честней и чище,
Чем лизаться с вражьей силой в её собственной норе.

Иной, пожалуй, выбор сделан,
Стану чистеньким и белым,
А ему настало время путь держать в обратный рейс;
- Если ты не уберёшься,
То на Божий гнев нарвёшься,
И, клянусь своим здоровьем, от души начищу фейс.

Дух приказу покорился
И немедля испарился;
Сквознячок развеял сизый надоедливый дымок.
Я опять сидел, скучая,
Дно посуды изучая,
Вспоминая развращённый сатанинский теремок.

Солнца луч в окошко глянул,
Оторвавшись от стакана,
Я узрел в полоске света чудо в белой простыне;
- Разрешите рядом с вами
Разместиться на диване? –
Трепеща крылом пушистым, Белый Ангел молвил мне.
                21 – 24.01.2007г.