Стихи и Критика-2

 
1 ж.  Эффект присутствия, включённость в текст. Пространство над текстом.

« В хорошем стихе - либо очень заметно присутствует автор - его эмоции, мысли - и тогда ты начинаешь "примерять на себя", спорить, соглашаться - только автор, его личность, должны быть интересны и в чем-то созвучны.
Либо - нет автора. Или он есть - но предлагает тебе "поменяться", почувствовать себя обитателем созданного им мира. Это чудо - если стих создаёт пространство, в которое я, читая, попадаю вместе или даже вместо автора. При чтении таких стихов  процесс восприятия полностью отрывается от текста - это уже не слова, не предложения. Я долго пользовался словом "картинки" - хороший стих видишь. Но не только. От хорошего стиха про пустыню - сохнут губы...»

Это – автоцитата из давнего сочинения, честно говоря – немного к такому пониманию сути вещей мне удалось с тех пор добавить. Разве что – всё сказанное выше  про образность и использование  символов, складывающихся в аллегоричный сюжет, невозможное событие – в отдельном уголке пространства со своими законами. 
Говоря об авторе уместней употребить «Мир…» « Миры - Лисы, Алёны, Смарагды, Олега Довбенко… имярек».
Отдельный  стих редко образует « мир», отдельный стих – это, пользуясь языком компьютерных игр – «локация», уголок пространства. Но хорошая «локация» - не плоская и не трёхмерная. В хорошем стихе многомерна даже информационная подложка – читается больше, чем написано, возможны варианты прочтения.
Этот эффект достигается как чисто лингвистическими, синтаксическими приёмами, так и информационными взаимодействиями «мира автора» с другими мирами.  Из «синтаксических» - очень интересна «двойная адресация», особенно же «высший пилотаж - двойная адресация с последующей отменой». Вот пример:

"Топография"

«…И, сближаясь, руки вспоминают,
Что они – летучи и легки –
Были мотыльком когда-то в мае,
Где поляны, дети и сачки;

А потом, когда их стало двое,
Пауки заштриховали сплошь
Каждую – болотистым покоем:
Ни дорог, ни лет не разберёшь…»

http://www.stihi.ru/2009/04/06/213

(с) Смарагда Вторая.

При чтении возникает секундная заминка, неясность – кого «их стало двое»? И лишь когда появляется «каждую» - становится понятно, что речь идёт о руках, и одновременно наступает ясность – а как это две руки были одним «мотыльком когда-то в маё»? – а вот так - двумя крыльями одного мотылька. Я радуюсь этому моменту, автор почти насильно «включил» меня в свой стих.
Иногда же «двойная адресация» не отменяется до конца стихотворения, стих раздваивается на отдельные сюжетные русла.И опять –  выбор варианта для себя, сравнение, принятие одного из возможных или же их всех – творческий акт читателя.

«Информационные взаимодействия» пространства стиха с другими пространствами – это и известные нам всем аллюзии, реминисценции, дискурсы,  (при всей извиняющейся – самоиронической интонации, с которой обычно произносится этот термин, я хотел бы вставить в текст даже и  «парадигматические дискурсы» - да не решился, очень уж наукообразно. А жаль – употребление уместного термина избавляет от многословия), элементы центонности, скрытое цитирование и т.д. Вот простой примерчик, простой, но в нём – суть этого приёма.

«Лошадь»

Несётся по снегу время со всех копыт —
Огромная лошадь розовой странной масти.
Под боком у тёплой мамы ребёнок спит,
И снится ему обычное, в общем, счастье.

Кислющее яблоко, бабушкин рыжий кот,
Малюсенький дядька — там — на подъемном кране,
Упавший едва откусанный бутерброд.
И сотни других фрагментов из гулкой рани.

И хочется крикнуть:
— Лошадь, остановись!
Пока он ещё не вырос, мальчишка этот.
Упрямо по гулкой рани несётся жизнь.
Ребёнок проснётся, скажет:
— Скорей бы лето!
 
http://www.stihi.ru/2009/03/18/3475

(с) Черная Лиса.

Под этим стихом, в рецензии, состоялся примечательный диалог. Читатель советует автору сделать лошадь  «серо-розовой».
Ответ:
- "И потом - конь был розовый, серого в нем не было ни пятнышка. Спасибо)))"
Лиса даёт подсказку – «узнай коня,  проскакавшего уже однажды весенней гулкой ранью». Не получилось – конь читателя  остался серым. (Прелесть этого стиха вовсе не только в скрытом цитировании – и всё же – насколько богаче становится мир стиха, если поймаешь почти прямо названную в нём связь текстовых пространств).

Но существует, как мне кажется, и другой вид связей, расширяющих пространства стиха – не интертекстовый.  Бывает, что невозможно прямо назвать всплывающие при чтении аллюзии, смыслы и связи – но они есть, они ощущаются – связи со всем предшествующим личным и литературным опытом, а может быть – с глобальным информационным полем, а может быть и (чорт, не обойтись!) – с глобальной социокультурной парадигмой.  К сожалению, стихотворение, наилучшим образом иллюстрирующее это явление, не опубликовано автором (той же Лисой), а я раз, процитировав его как помню, был подвергнут покусанию…  ну и ладно, Лису можно заменить только на Лису.

«Апельсиновый сок»

По золотистой дольке апельсина
Слезы не пустим, не продешевив.
Сегодня нам луна подарит сына,
Зачатого в затейливой любви.

А ведьма-ночь, на мельницах бессонных
Размолотая в чёрную муку,
Затеет печь в духовках заоконных
Для страждущих – начинку к пирогу.

Мы справим бал, мы справимся, мы сможем
Волхвами, не носящими даров,
Благословить растерзанное ложе
Родившей свет в не лучший из миров.

И пусть сожгут – за пламенные речи,
За ереси, за чёрную муку,
Нам все грехи отпустит человечек –
Ребёнок в апельсиновом соку.

http://www.stihi.ru/2008/02/07/2435

(с) Чёрная Лиса.

В этом стихотворении сохранились следы исходного сюжета, в том, что Лиса  не публикует – нет никаких видимых следов. 
Ну и пусть ей – зато этот стих, явный апокриф, позволит упомянуть здесь придуманный Алей Тигрой шуточный термин – «Апокриптика».  (апокриф / криптография – родственные слова, конечно – но звучит сочно!) .
Над информацией,  заложенной в сильном, находящим  отклик во мне, как читателе, стихе – всегда есть «надинформационное пространство», доставляющее пищу уму и душе.

И, завершая разговор о включённости в текст - об  авторских приёмах «приглашения».

В общем виде – авторское «Я» мешает попаданию внутрь созданного  им стихотворного пространства.  Особенно – в сочетании с названными самим автором эмоциями и ощущениями - «я болею, я страдаю, я люблю тебя, я люблю себя (очень!), я сижу на холме и созерцаю, я в дзене» - всё, стихотворение заканчивается, не начавшись.
 Эта сентенция ни в коем случае не означает запрета (или моего категорического неприятия) стихов, написанных от первого лица. Есть среди многих стихов Камирры/Ирины Каменской/Александры Купер те, что запоминаются сразу и моментально – и они написаны от первого лица. 
«Я научилась дышать под водой…» - вот начало одного из них.
(Ирина, если увидите, простите, что привожу без ссылки – я не так свободно ориентируюсь на ваших страницах).
Вот так вот – и далее в стихе сплошное действие, фантастическое, невозможное, физически ощутимое.
 
В таких стихах я могу «подменить» автора, стать его «я» в созданном им мире.

Но делают и по другому…
Один из любимейших моих стихов от Лисы, «Зверь» - начинается тем, что пришедшего его читать лупят палкой по лбу прямо на пороге - «Ты, кто съел мою траву…». 
Что бы читать дальше – надо почувствовать себя тем, к кому обращены эти слова – перешагнуть порог. Возврата нет… 
Чаще же у неё – Лиса со своим «я» появляется ближе к концовке, что-нибудь вроде «А я никак не понимаю, ты выпил море или два»

«Пенелопа когда-нибудь тихо состарится в своём захолустье/ А ты затаришься…»  - начало, м.б. неточно процитированное,  из стиха Алёны Мироновой, что не сразу, но стал одним из моих любимейших.
Любимейшим – не сразу, а вот попал я в него – сразу, и много раз путешествовал неназванным Л.Г. к Пенелопе, к финалу стихотворения, к своей Пенелопе «…всегда распускающей савана млечное серебро».

«На ладони бабочка сидела,
Думала о чём-то – и ушла.
В памяти покинутого тела
Прорисован тонкий след крыла.

И, сближаясь, руки вспоминают,
Что они – летучи и легки –
Были мотыльком когда-то в мае,
Где поляны, дети и сачки; …»

Ссылка на это стихотворение Смарагды (Второй) приведена выше, вместе с другой цитатой из него. Стихотворение примечательно – в нём вообще нет, по-видимому, Л.Г. – есть только руки. Но написано так, что одна из них может стать моей. Чья вторая? – ну, наверное, чья-нибудь из мемуаров, из тех, что плывут по волнам моей памяти, но одновременно – и рука автора. Можно и так – и здорово.

(продолжение следует).