Письмо к женщине

Доброе утро, любимая!

Пишу тебе из частной клиники, куда ты меня упекла.
Нет, я не в обиде на тебя. Здесь мне и место.
В принципе, здесь очень даже не плохо – у всех отдельные светлые и большие палаты.
Кормят тоже вполне прилично и разрешают общаться между собой в любое время суток.
Таких как я здесь, говорят, двести тысяч. И всё новые и новые прибывают. Это просто ужас, сколько болеет людей.

Сегодня воскресенье, но утренний обход Главврачихи всё равно будет. Она работает без выходных. Женщина она хорошая. Но, думаю, что тоже того – не совсем нормальная. Посуди сама, у неё тоже есть семья, как и у всех, а она тут с нами панькается. Сама она москвичка, но без снобизма. Здесь люди из разных городов есть. И даже стран. Из Америки даже есть. Представляешь!
Вообще здесь все того. Санитары, нянечки, сторожа. Точно не знаю, но мне иногда кажется, что это больные из других палат выдают себя за медперсонал, а на самом деле медперсонала никакого и нет. Самоуправление.

Больные меня часто ругают за мой бред и безграмотность. Говорят, что пишу в бортовой журнал непонятные отрывочные фразы, смысл их часто неясен, кроме того, с ошибками.
Кстати о бортовом журнале. Его ещё называют персональная страница.
Ничего удивительного в том, что пишу непонятно и с ошибками не вижу.
Как ещё можно писать в сумасшедшем доме?
Да, да, любимая. Я знаю – это самый обыкновенный сумасшедший дом для психов и не надо меня успокаивать, мол, подлечусь, и ты заберёшь меня отсюда.
Давай возвратимся, девочка, назад и вспомним, как я вообще сюда попал.
Когда я решил, что Уменяимянету и Этоправопоэта, куда мне ещё оставалось?
Только сюда. И мы правильно с тобой решили, что ты права и мне нужно идти к своим.

Понимаешь, это самое то место для меня. Здесь все такие же, как я – с виду спокойные вежливые люди, а на самом деле самые настоящие сумасшедшие.
Есть, говорят, здесь и буйные, но они мало кому мешают. Если к ним не ходить в палаты, то и они часто к тебе не ходят.
Не помню, писал тебе или нет – порядки здесь такие. Каждый может прийти без спроса к тебе в палату, читать бортовой журнал и писать в книгу посетителей что угодно. Заведено так, ты должен что-то ответить на отзыв посетителя. Он потом вернётся почитать твой ответ. Может ещё написать. Нет, никто в принципе, не обижается, если ты не ответишь на отзыв. Но принято отвечать. Я сам часто оставляю отзывы в чужих палатах и хожу читать отзывы на мои отзывы.

Ещё знаешь, как бывает? Вместо отзыва один больной пишет другому прямо к себе в бортовой журнал. Как заладит «кровь – любовь», «любовь – кровь», «любовь – вновь», «судьбе – тебе», «вокзал – сказал», «сигарету – нету», «таю – летаю» и так далее. Считается, что такие словосочетания себя изжили и больные спорят, можно ли так писать в журнал. Моё мнение следующее – ни один нормальный человек не станет обсуждать такие вещи, да ещё спорить об этом. Отсюда я и делаю вывод, любимая, что все здесь сумасшедшие. Я мог бы привести тебе массу конкретных примеров с именами и псевдонимами сумасшедших. Но тут такая штука. Если я кого-то упомяну из них лично в бортовом журнале, то они обидятся. Кроме них обидятся те, кого я не упомянул. Если их поменять местами и упомянуть тех, кого я не упомянул, а тех, кого упомянул не упомянуть, то ничего не изменится. Всё равно обидятся. Только уже за другое. Это, кстати, ещё один признак по которому сужу о психическом нездоровье контингента.

Ты можешь удивиться, почему я остерегаюсь – ведь это личное письмо.
Тут дело такое.
Я обязан все свои личные письма дублировать в бортовой журнал.
Такие порядки и иначе нельзя.
Не выгонят, конечно, но в гости ходить совсем перестанут.
Больные то они больные, но других же здесь нет, а одному скучно.
Просто невыносимо одному бывает.
Нет, я не жалуюсь, не прошу меня забрать к себе.
Я всё понимаю. Так надо.

Ты знаешь, ко мне бывает, ходят в гости и нормальные.
Анонимно приходят. Нормальные не пишут отзывы.
Специальный счётчик регистрирует всех посетителей палаты поимённо, кроме нормальных. Их он не идентифицирует. Счётчик настроен только на бирки нашей клиники.

Сейчас я по заданию Главврачихи занимаюсь розыском интересных журналов. Считается, что у меня хороший вкус. Глядя на тебя, любимая, у меня в этом нет никаких сомнений. Попадаются не плохие журналы. Самого больного уже нет. Или выписали или совсем нет его, а журнал лежит в палате и никто палату занять не имеет права.

У меня есть любимые больные. К ним в гости хожу часто.

Фобии у всех разные. Есть помешанные на политике, религии, нацвопросе – всё как в жизни. От неё и сходят с ума.
Есть интересная фобия. Не может человек в свой журнал написать, пока не посоветуется с кем-то. Странные все. Откуда мне знать, писать тебе в свой журнал или не писать? Это ж твой журнал. Лети куда хочешь.

Многие лежат под своими именами. Много и псевдонимов. Такого как у нас с тобой ни у кого нет. А знаешь почему? Это связано с моей фобией. Я самый из них Великий Сумасшедший. Они все сумасшедшие каждый в чём-то одном. А я Самый Великий Сумасшедший. Я помешан на своём сумасшествии. Поэтому сразу решил, что буду в журнал писать сплошной бред и имя себе беру самое идиотское.

Целую тебя крепко и нежно, девочка моя.

Сам вот лежу и думаю – ну как можно одновременно и крепко и нежно поцеловать!?
Псих – одно слово.


PS
Поздравляю всех читателей с Днём Космонавтики.
Счастья, здоровья, любви, дорогие мои КОСМОНАВТЫ.
Летайте куда хотите и не забывайте про бортовые журналы.

Ваш псих.