Я вам тюльпаны поднести решаюсь...

Я вам тюльпаны поднести решаюсь,
их рисовал Матис для чайных чашек,
за красное в судьбе незримо каясь,
с оранжевою болью (в рукопашной)
экраном неба я соприкасаюсь
над пятизубчатостью чаш уже не страшной…

Зелёными раскосами листочков
сквозь твердь прозрачную
под кнопкой мёртвой точки
вам в сердце бытием, мной схваченным, вонзаюсь.

Цвет серединных линий –
цвет пустыни,
я ими
с вами навсегда прощаюсь
в пределах этой жизни,
но в отчизне
иной, бесспорно
с кровным повстречаюсь.

Озвученное мной сумбурно, вздорно
на фоне
какофоний
прагматичной
нас окружившей быто-атмосферы,
но тонет
в океане муки личной,
академичности фрегат – регламент серый.

Вы пьёте чай из чашечки обычной,
но в этом чае космос моей веры,
кричащей: «Только яркое первично
в быту, устроенном по принципу галеры,
где быть прикованным к враждебному, логично.»

Я предлагаю вам сейчас подняться
и посмотреть в окно на эти скверы,
что смертникам в заржавленности снятся
под нереальным солнцем высшей меры.

Какие мысли в черепах над скверами таятся?!

У каждого свои химеры,
с иными лучше не встречаться:
я верил в Братство,
меня когда-то принимали в пионеры…

Пора к столу простому возвращаться
под солнце препарированной эры
и вспышками из ниоткуда
круговращаться
вне времён и наций,
созидая чудо,
бросая сердце с верою в единоверца,
на керамическое блюдо
с орнаментом казахским:
сердце
между стручками перца.