Генератор Весны

Космонавтам далёкого будущего посвящается...


Война. Это слово рихтует и плющит, прессует рассудок и режет углами...
Теряя друг друга в горнилах ревущих, мы с воплями бьёмся о шаткий регламент,
сжимая под сердцем комочек надежды, глядим с упоением в звёздное небо,
мечтая в сердцах затаиться, как прежде во сне златовласого мудрого Феба.
Война закрутила все чувства в баранку, макнула в чернильницу грязного быта.
Малыш из песочницы дует на ранку, не веря, что мать безвозвратно убита.
Он тянет её за потёртую блузку, измазавшись с рёвом в густеющей луже,
и сердцу в груди так болезненно узко, и в детство тропинки всё уже и уже.
На небе прохлада, на улице осень, порхают снежинки на мёрзлую землю,
осколки вонзаются в головы сосен... А мы не грустим, так как соснам не внемлем.
Война на земле, на воде и повсюду. Планетам, и тем недвусмысленно жарко.
Флотилии звёздные хрупкой посудой, осколками бьются на мелкие кварки.
Лишь вечная осень на всём этом свете ноябрьским морозом сковала ладони.
В убежищах плачут озябшие дети, и диктор о чём-то тревожном долдонит.
Повсюду стрельба, мародёры, аресты, и вести с фронтов угрожающе чётки.
С экранов цитируют тексты Авесты, меж пальцев пуская змеистые чётки,
всё меньше надежды и всё холоднее... А маленький мальчик мечтает о лете,
и просит у мамы, склонившись над нею, а мама молчит и не может ответить.

На полке теснятся знакомые книжки с весёлой картинкой на каждой обложке.
Почти наизусть - для него это слишком, но всё же, цитирует в школе немножко.
Он смотрит в бинокли, в подзорные трубы, он с трепетом ищет хотя бы намёки.
О звёздах мечтать - непростительно грубо, когда в этих тайнах мы так одиноки.
И в первом полёте он смотрит на солнце, но видит одни лишь багровые пятна.
Внизу проплывают Неаполь и Монца, и это, как ветер, безумно приятно.

Разведанный космос всё глубже и дальше, космический кодекс так толст и невнятен,
и если не можешь проститься без фальши, то лучше уйти без ненужных объятий.
И маленький мальчик уходит со смехом, плодя бесконечное кружево сплетен.
Он прост и понятен, он просто уехал, он стал для радаров совсем неприметен,
болтаясь на прочной, нервущейся нити, он смотрит невидящим, тающим взглядом.
Он там уже с детства, его не вините, он так далеко, и немыслимо рядом.

<Лесной полумрак затаился в низине, играя в лучах на краю светотени.
Деревья, качаясь, кому-то грозили, по небу скользя ветверукосплетеньем,
корявыми пальцами щупали ветер, шепча по старушечьи древнему Богу,
шуршали листвой о спасительном лете, нахмурившись чёрными дуплами строго.
А ветер ласкал пышногрудую тучу, барахтаясь в формах из сахарной ваты,
изысканно врал, недомолвками мучил, и сверху на сосны косил виновато.
Неслись к водопою косули и лоси, медведь продирался, малинник ломая,
журчали ручьи, мошкаре не спалось и повсюду пестрило восторгами мая.
Трещали цикады своим пиццикато, с небесного сита слегка моросило,
но где-то за огненным жерлом заката застыла незримо великая сила...
Подёрнулись вдруг акварели подлеска, приплюснуло книзу искусственным небом,
туман навалился нежданно и резко, и всё поглотила молочная небыль...>

Рассветы. Закаты. Закаты, рассветы - намёрзли пластами по круглой твердыне.
Как нет в этом мире пустынней планеты, так нет в одиночестве большей гордыни.
В бессмысленном танце песчаная вьюга кружит - всё равно, ничего не запомнишь.
Оскалы расщелин, пугая друг друга, сплетаясь в узоры, взывают на помощь.
Ни капли воды, ни единого вздоха, лишь тени ползут, словно чёрные слизни.
Не то, чтобы жить тут немыслимо плохо, а просто немыслимы мысли о жизни.
Очнёшься, посмотришь на звёздную карту - всё тот же промозглый космический холод,
и вновь, утопая в иллюзиях марта, о твердь сновидений рассудок расколот.

<Набраться терпения нам до поры бы, но сердце стучит подозрительно ровно.
Резвятся затейливо звёздные Рыбы, ныряя сквозь кудри небесного Овна.
Дробится на части таинственный атом, осыпавшись пеплом космических ливней.
Рыбак вдохновенно ругается матом, и дети в подъездах всё злей и наивней.
Прожилки на листьях, как тонкие вены, исколоты взглядами видео-камер,
и я матерюсь, как рыбак, вдохновенно... И снова весь мир неожиданно замер...>

Нещадно пылает чужое светило... Закаты. Рассветы. Рассветы, закаты.
До жаркого лета чуть-чуть не хватило, и снова сквозь сон ледяное стаккато
капелью стучит с иллюзорных сосулек, рождённых в безудержной пляске нейронной -
деревья и ветер, подъезды, косули - всё так ощутимо и так обострённо
рождается вновь, всякий раз умирая, в безумном рассудке недвижного тела.
Так жалко - душа не даётся вторая, а первая к Богу давно улетела...
Бумажный журавлик висит на орбите, в далёкой галактике вечного детства,
но сколько о прошлом с мольбой ни скорбите, от будущей жизни не выдумать средства.
Журавлик ломает в тисках гравитаций, всё ближе к ревущему адскому зною,
А он не сдаётся, он хочет остаться, чтоб снова своей насладиться весною...