Солнце белого шума

И если Лазарь воскресший из любопытства перевернет страницу,
 столетья на нем повиснут паутинкой дагерротипа, мерцает земной
 уют, а был ведь мальчик, мальчик ест груши, Мишель, перемойте мне
 косточки, черный висмут, галерники из Александрии свободные рифмы
снуют. И если вы захотите сладкого, теплого, золотого, соловей говорит
 Суинберну: «Завтра опять весна», мы говорим и конечно же верим в слово,
чистый пепел на Благовещенье, память моя тесна. Соловей говорит Суинберну:
 «Если кто-то напишет, что любит осень, это буду не я, вне изображения суть.
Если кто-то напишет, что любит, ему здесь не место – в восемь мы тушим свет,
всё пустое должно уснуть», и к месту цитирует герцогиню де Севинье,
в эти письма другие дамы заворачивают покупки, и небо горячей хной расцвечено,
кто-то приносит в клюве дары, досчитаем теперь до ста мы, и если кто-то напишет,
 что любит осень, легко оказаться мной.