The Poetry Coven

THE POETRY COVEN

Туда не всех пускают,
Но я был там,
Где, выбившись из стада,
Бьют копытом
Серебряные
Резвые пегасы,
Сбежавшие от вин и ананасов.

Я был там.
И я видел, как поэты
Расселись в кресла -
В странное одеты.

Президиум.
И очередь к трибуну,
И кто-то передергивает бубну.

Подходят к микрофону
И вещают,
Серьезными жонглируя вещами.

- Ваш номер?
И не долго, - тихо просят
И бисер перемешивают с просом.

Составлен список.
Роспись в протоколе.

Докладчику – лимит,
Как в исполкоме.

Докладчице –
Визитку за корсет
Засунул неудавшийся генсек.

А после – пауза.

Буфет.

- Я заплачу.
- Вчерашнее.

Живот…
Звонок врачу…

Торшер.
Коты.
Подсвечник без свечи.
Молчал –
Молчи.

- Молчишь?
- И ты молчи!

- Вот твой мандат!
- А вот твои ключи!
И больше ты меня не сволочи!

Таблетка.
Сон в дыму.
В бреду апрель
И –
Утреннего неба акварель.

Создания плескаются под душем.
Вот, кто поэта любит так –
За душу.

И любит не особенно,
А просто –
В шестнадцать,
тридцать пять
И девяносто.

Там некоторых –
Садят на пегасов,
Чтоб слава их вовеки не погасла.

Другим на память – клубные билеты
В органный зал,
На разные балеты.

Отдельным экземплярам,
По заказу,
В стихи подкинут
Вируса заразу.

А этому,
Чтоб Пушкина не хаял,
Подрежут и язык, и длинный хайер.

Девчонку с перерезанною веной,
Что шпарит пулеметом откровенно,
Уложат спать на стульях у окна.

Она во сне бурчит:
«Да ну тя на!..»

И не понять, кто здесь администратор –
Толпа творцов.
И не проедет трактор.

Но все срасталось,
Сбы'лось,
Получилось.

А кое-что сбыло'сь.

И приловчилась
Охрана -
И поэтов не мочила.

И лишь икра словесная горчила.
Что, впрочем, не несчастье и не горе,
Когда из окон бирюзеет море…

На набережной –
Пары
И – по трое.

В кустах - напапарацят и нароют.

Классически ужасен сей союз –
Прекрасных дам,
Чванливых шлюх,
Продажных муз…

И кажется порой, что этот край
Похож на круглосуточный трамвай.

Фантастика?
Так это ж наше дело!

- Ну, что ты смотришь на меня так обалдело?
Ты видел, чтоб любили идеально,
Ты – перволюбленный,
Последнесострадальный?!

- Но есть ведь вещи!
- Да.

Еще есть шляпы
И выше крыши –
Дяди, мамы, папы,

Зарплаты за дежурство
По подвалам,
Где дочь писателя курьеру не давала,
Где рваное, как счастье, одеяло,
Сожжен был там журнал,
Цветочек вялый,
И кашляет транзистор from U.K.
Под пресловутое и русское "акей"…

Поправьте фрак, - идет.

- Кто ваш портной?
- Ах, «от кутюр»… Давайте по второй?

И даже пуля там не пролетала.

Ты, зубы сжав, ему не проболталась.
А он тебя –
Под рифму, и на ушко:
Ты не какая- мля... нибудь подружка!

Пусть глупо, дорого и очень уж жестоко –
Ты рвешь билет свой до Владивостока…

Кто ты ему?
Кто он?
Кто все?
Где выход?

- Чувак, не видел тут одну чувиху?

Пегасы чаек храпом напугали.

Разъехались поплакать на пергамент.

Зачем друг с другом виделись – не знамо,
Но плещется на солнце Лиры знамя!

Прижми ее к вагончика перилам,
Ведь первая про май заговорила!..

Гремела ложка
Звонче, чем колеса.
Пегасов пас архангел у откоса…

Проветрен зал
Закатным теплым бризом.

Ни слова нет.
Ни вздоха.
Ни сюрпризов.

Верлибр кресел.
Ямбов чудный пляж –
Все, что не купишь,
Но и не продашь,
Осталось в качестве
Стальных воспоминаний.
И у нее прибавится познаний…

* * *

И я там был.
И я кормил пегасов,
Где дед ловил большого пиленгаса.

И я с девчонкой звезды там искал
И знал, что нам достанется тоска.

Туда не всех пускают до сих пор.
Там существует
Тайный договор.

Там тамплиеры,
К.
G.
B.,
Моссад.
И лучше пить,
Чем честь бежать спасать.

А вместо слез на щеки там –
Роса.

Не ограненная лесная полоса,
Песок
И волны,
Тучка на тросах,
И мак алеет
В девичьих глазах.

Любовь – как будто
В самый первый раз –
До гроба,
И ничто им не указ.

Ковчег для душ
Казненных, но таких,
Что после смерти
Будут средь живых.

26-3-09