Бугор

         
             Вторая  бутылка  была  выпита  зря.  Можно  сказать  необдуманно.   Голова раскалывается    не  давая   мне  вспомнить   заключительный   аккорд     вчерашнего   вечера.  Погуляли. Но  не  это   смущает   меня.  Если  я  не  помню   финал,  значит    можно   с  большой   вероятностью   предположить,    что    мною    могли   быть    высказаны   слова   или    даже    совершены  действия,   за   которые    сегодня,   протрезвевшему,  мне    должно   стать   стыдно.   Слава  Богу,   что    были   у   сестры   в  гостях  - поэтому     простится    мне    тридцатилетнему   братику,  как   оступившемуся   на   этой   славной    дороге   строителя    развитого  социализма ( думаете   лягнул   прошлое?  Да  нет - таким  я  был   в   то  время).  Никто   ничего  мне   не   сказал –  значит  вел  я  себя  в  тот  вечер  прилично.

                Через  неделю  телефонный   звонок.  Звонит   муж   сестры,  вопрошает:
- Как    договаривались?    Завтра  в   одиннадцать  к   председателю   СОТа. Не  опаздывай…
- Да.Конечно буду…
Вот! Вспомнил ! Все-таки  я  пообещал!  И  не   какое-то   пустяшное   обещание    дал, а  ого-го!  Начать   строительство  дачи, а землю  под  неё несуществующую,   надо  завтра  идти   оформлять.Вот   тебе   и  обещание.  Зачем   давал? у   меня   совсем   другие   планы   на  лето,   у   меня…  Э-э-х!   Ему   напарник   для    соседства   нужен,  а   мне  головная  боль, да   еще  какая!  Пообещал…     Все   серьезно –  вроде  как  жениться: пообещал -  женись.   Шаг  ответственный  и   решительный.  Такое  воспитание  было.  Таким  случайным  образом   попал   я    в  суету  садово-огороднического  движения.  На   дворе   стоял   1983  год,  год    Андропова.

                Председатель  СОТа  краток: «В  этом  году – фундамент,  на  будущий  -стены, на  третий -  крыша !  Устраивает -  оформляем! Нет -  извините! Такая   установка   сверху!»   Он   показывает   пальцем   в   небо и   пришептывает   какой-то  лозунг. Муж   сестры  крякает  и   соглашается   за   себя  и  за   меня.
- Николай! Ты  в  своем  уме? Два домика построить- не сортир возвести  в  поле…
- А-а-а-а…    Прорвемся!
Говорил   мне   отец – знай  норму   сын. Забыл  я  наставления  и  теперь своим   горбом  буду  изучать  процесс  долгий, временами  забавный, иногда  непонятный,  но,  по  большому  счету, все-таки   интересный -  процесс    строительства   на  голом   месте, с  нуля  - домика  в  два этажа. Славно!  Цели –  ясны!  Задачи -  поставлены! За  работу,  товарищи!

                Быстро   сказка    сказывается,    долго   дело   делается. Наступил  момент,  когда  остро  понадобились  доски, которых  днем  с огнем  тогда  было  не  найти. Но  мир  не  без  добрых   людей:   смотрел   на   меня,   смотрел  сосед  по  дому  докер  Василий   и   спрашивает: « А  чё  ты   такой  задумчивый  в  последнее   время  стал? Чё  случилось?».    Я   объяснил. 
- Знаешь…   приходи  завтра  к   дыре  в  заборе.  Ну,   в  порту, найдешь, а  я  тебя   сведу   с  Бугром. Может   что  и  получится.
-Договорились.
     Назавтра я, прикинувшись простачком,  мимо   вахты,  иду  вдоль   забора,  за   которым  расположен   охраняемый  вооруженной   охраной   стратегический   объект  и,  обнаружив   по  описанию  волшебную ( сим- сим   откройся!)   дырку,   тщательно  замаскированную, но   отмеченную   знаком,  замираю  в  ожидании  Василия.
- Давай! Шустро!
Я   крупной    мышкой   проваливаюсь  в  дыру  и  вот  уже   мы  с  Василием    топаем   по   пирсу,  в  направлении   бытовки-вагончика, где  мне  предстоит  встреча  с  Бугром.

             Бугор! Одно слово  звучит   как! Это не директор  и  не начальник  какой-то,  который  назначается  приказом  сверху! И  не  секрет, что  начальник   может   до   конца   своих   дней   сидеть  и  протирать  штаны  в  кресле,   поскольку   в  силу   различных   изгибов   судьбы,   обстоятельств   попал    в   номенклатурную   обойму  и   не  имеет  в  коллективе  ни  авторитета,  ни  уважения  и  скорбно  он   тянет  свою  псевдоисторическую   лямку  в  любой    сфере  деятельности, начиная от  бригадира, до  министра. Может  и  выше… 
     Бугор  - человек  из  коллектива, авторитет  непререкаемый  и  безусловный,   лидер  не  формальный, а по всем  статьям  фактический. Слово   Бугра – закон  и   обсуждению  не  подлежит.

                Заходим   в  бытовку. Вдоль стены  стоит  добротно сработанный   стол. Во  главе   стола   вижу  немолодого, крепко  сшитого  мужчину,   который   смотрит  на   меня  в  упор, не   мигая. Изучает. Отдаленно   напоминает    мне   внешним  видом,  неторопливостью актера Джигарханяна.  Я  тоже  смотрю   ему   в   глаза.  Отводить   взгляд    нельзя  – выдерживаю   долгую   минуту.   Идет   обмен   информацией  на  интуитивном  уровне…
- Присаживайся.  Как  тебя   величать?
- Владимир.
-Ну, Володя  значит. Меня - Яков  Михайлычем   зови.Рассказывай  что  и   как.
Описываю    ситуацию.  Варианты   есть,  не   совсем    законные,  но   помочь   смогу.  Есть   такой   термин    у   докеров -  сепарация.   Это,   говоря   понятным   языком,  всякого   рода  горбыли,  бруски,  доски,   которые   используются   при  погрузке  контейнеров  на  судно(своего   рода   прокладки),   чтобы   исключить  или   минимизировать  перемещения   контейнеров  по  палубе   во  время  плавания  и  не   допустить( такое   бывает) оверкиль,  т.е.   его   опрокидывания. Со временем сепарация  приходит в  негодность и  её   выбрасывают,   а  населению  продавать  почему-то  не  удосуживаются( социализм  общество   плановое), а    сжигают.  Но   жить-то  надо  и  всякими   правдами- неправдами    вывозится   сепарация  из порта   вроде  как  на  сжигание, а  на  самом  деле   используется  народом  в  строительстве. Вопрос  решен. Поможет  Яков   Михайлович   и   слово  своё сдержит,  а   пока…
- Ну,  Володя, раз  по  рукам  -  с  тебя   литр.
    Вопроса  нет. Через  час  я  возвращаюсь.  Мы  за  столом.  Пьют   солидно – не  спеша.  Они  не  напьются – сейчас  обед, а  после обеда  они   пойдут   работать. Я  внимательно  всматриваюсь  в  Бугра. Интересный  он. Необычность   чувствуется  в   его  облике, немногословии.  Какая-то  невидимая энергия  исходит  от   него.  Через  пару   рюмок  он  расспрашивает   меня:  что   да   как.  При   моих  воспоминаниях  об   армии  он  оживляется  и   начинает  сам   рассказывать  о  своей  службе.

«  Призвался    в   1943.   Учебка.   Потом  фронт. Дошел  до  Праги. Потом   японская.  После   японской  нашу   Чапаевскую   дивизию   в  полном   составе   передислоцироавали  на  Камчатку. Демобилизовался  в  1950  году.  Семь   лет   службы.  Может  и  еще  бы   служил, но   случай   произошел. Мог  загреметь  в   места  еще  более  отдаленные, но  пофартило  …   генерал   заступился…»
- Да  расскажи,   Михайлыч!.   Чё  туман   нагонешь? Парню   интересно   будет,  да  и  мы   похохочем - просят рабочие.
   Яков   Михайлыч  хитро  жмурится  и аккуратно  подправляет  свои  шикарные  усы.  Да! Я  только   сейчас   внимательно   рассматриваю   их  вблизи  и   поражаясь  их  размерам  и  красоте  закрученных  вверх   кончиков!   Вот  это   усы!  Такие  усы  только  в   фильме  видел  у  Бабочкина  в   роли  Чапаева, да   в  хронике  у   Буденного. Нет - пожалуй Буденный   по  усам   Якову  Михайловичу   явно  проигрывает.
    «Ну,   вот.   Была  у  меня  краля.  Жила  она   на   другом   конце   города. Один   раз  в   неделю  я   к  ней   хаживал, дело  холостяцкое,  но   намерения  были   серьезные. Были…   скажу   откровенно. Я   был  в  звании   старшины.    После    войны   дедовщины,  как  сейчас,   не  было,  но   дисциплина,  скажу  Вам,  была  на  высоте. Нам    фронтовикам   послабление   в   виде   увольнений   было,  но  на  демобилизацию  никак  приказа   мы  дождаться    не   могли.  Сложная   обстановка    в   мире   была.  Взводный   меня   всегда   к   девушке   моей  отпускал  и   все  было  хорошо.   Но  взводный  пошел  на   повышение, а  на  смену  ему  прислали   лейтенантика,  после    училища.  Он  поначалу   мою   просьбу   уваживал, но  потом   чё-то   взбрыкнул  и  ни   в   какую! Я  и  так,  я  и   эдак. Нет, говорит, не  положено. Мне бы к  своему   старому  взводному  сходить, а  я  заартачился. Все  равно  пойду.Не  удержишь.

      И  возник  у  меня  в  голове план. Пошел  в  учебный  класс,   посмотрел   карты.  В голове  пометочки  зафиксировал  и   стал   ждать   вечера.  После   отбоя   выждал  немного и   в  автопарк. Завести  танк  и  выскочит  на  нем  -     плевое дело. Завел  и  в путь.По городу  не   поедешь -  я  вокруг,  по   сопкам. Хорошо  ночь  была  лунная, лето.  Башню  назад  и   вперед!  Два  часа  я  ломал   деревья  танком,  но  пробился. Погостил  у  крали  и   назад. Еду,  а   сам   думаю: доказать-то  доказал, но  получу  крепко  за  угон  боевой  единицы.
      Надо  сказать,  что  один   конец   города-то  я  зацепил …танк   не   велосипед - шума   много   наделал.  Вообщем,  меня  уже  ждали( искать-то   не  знают  где)  с  распростертыми  руками. Запарковался,  вылез  из   танка  и   под   арест   сразу.  Сижу.   Жду   трибунала. Но   мне  крепко  повезло.   Услышал  про  мой  случай,   генерал,  (он  даже  не   наш, не  Чапаевский   был), а  с   материка,  но по должности   выше  наших,   Камчатских. Он совещание  проводил.  Ну  и   с  критикой  по дисциплине  замполит  сильно  распекал   офицеров  и   как  случай,  из  ряда   вон, рассказал  на  этом  совещании  и   про   меня.

       Генерал выслушал внимательно  и  говорит, чтобы  меня  к  нему  привели.  Я  иду  не  живой,  ни   мертвый. Боевой  генерал  не  паркетный. Да по делу.   Страх  берет. Это   особые   люди - фронтовые  генералы. Заходим..Доложил  по   форме. Рассказывай,  показывай  где   тебя  носило  и  зачем? Я  рассказал   всю   правду:  и   про  девушку  и  про  конфликт,  про   все. Он  попросил  принести    карту  и   показать  как  я  двигался.   Посмотрел, послушал.
-И  что   можно   здесь   пройти   прямо   к   морю?
- Да,   отвечаю,   можно. Крутоват  спуск, но  на  фронте  мы  спукались и  не   с   таких…
   Он   задумался. Потом   позвал  нашего  генерала. Меня выпроводили в коридор.  Что-то   там   говорили  они с  ним не знаю. Потом  снова заводят в помещение и генерал объявляет   мне,  что  мол  дисциплину  раз  нарушил  посиди  на   гаупвахте, а  за  геройский  ночной  рейд   впору   благодарность  как   минимум    объявить. Иди…"

              Потом   мне  рассказывал  мой   старый  взводный,   что  генерал   вернулся  на  совещание  злой  и   всем  дал  взбучку, а  особенно  он   выделил    меня   и  говорил,  что  у  таких   солдат   учиться  надо. Пока   они   служат       я   спокоен  за  Вашу   дивизию. Он  вскрыл  наше  слабое  место. Десант  с   моря   и   мы  все  в  ловушке. Вот  старшина  своим   рейдом  и   утер   Вам   носы. Его  нужно  не   на   губе  держать, а  сделать так,  чтобы   он   опыт  передавал  молодым. И  потом  добавил, что  надо  демобилизовать фронтовиков  и   побыстрей.  Послужили  Родине. Пусть   теперь  на  гражданке    поработают.Через   месяц   меня   демобилизовали....»

     Яков   Михайлович  закончил  свой  рассказ, поправил свои  усы  двумя   короткими   движениями, вздохнул   и   добавил   с   усмешкой:
-По   уставу   воевать  -  войны  не   выйграть…