Письмо редактору

               
Покинув Лены берега,
Где год почти поют метели
И спит красавица тайга,
А жизнь теплится еле-еле,
Я на прародину свою
Вернулся вот и узнаю
Её тепло, её уют…
Беда, меня не узнают.
Забыт здесь род старинный наш
И вот мой водит карандаш,
Желая тем напомнить всем,
Что род мой, вымер не совсем.

Нет, шапок предок мой не шил.
С иглой и шилом не дружил.
А если к слову «так сказать»
Ни перед кем убор ломать,
Мной помянутый, не любил!
И крепостных своих не бил
Из-за лобанчиков, Некрасов!
Он не из тех богатых классов.
Ошибся, ты любезный наш,
Жильем соломенный шалаш
Ему подчас в походах был,
Когда, врагов России бил
Он шашкой или палашом.
За то ли прозван Шалашом?

Но время шло. Осел мужик.
От сыновей его возник
Другой казачий славный род,
Но на Кубани он живет
Теперь, увы, не на Дону.

В Екатерины ль старину?
А может быть немного позже,
Собравши скарб, взяв в руки вожжи
Ушли на вольные хлеба,
От царской милости.
Судьба и там покоя не давала,
Но выбились, всего хватало:
Прапрадед, мой, (не он один),
А шесть десятков десятин
Земли имел, и лошадей,
И сильных, крепких сыновей.
Случилось то о чем мы плачем:
В тридцатых прадед расказачен
Чуть раньше сгинул брат его
О нем не знаем ничего.
Где косточки твои гниют, казак?
Последний твой приют
В Крыму? А может быть в Одессе?
Но все одно конец не весел
Был,  вероятно твой земной.
А вот племянник твой родной
Уральской ссылки избежал:
Женился, прадед уезжал.
И дети народились вскоре
И, слава Богу не под корень
Свели семью, а тут война…
Ох, сколько бед несла она…
Что нам сравнить с бедою тою?
Кубань питалась лебедою.
Что говорить про Ленинград?
На том признаться кончить рад.
Победных залпов гром и свист
В медалях дед артелерист
Вернулся ранен – капитаном
И жизнь пошла
Пошла по планам…

Нет, шапок предок мой не шил.
Мой предок Родине служил!
Простите, не могу иначе,
Пусть я поэт, но внук казачий,
От зова крови не уйти,
Честь предков следует блюсти,
Пускай не шашкой, но пером!
И вот пишу, пишу о том,
Что род забыт казачий наш,
И водит память карандаш.