Сострадание

Жалость.
Жалкая чёрная пиявка, сосущая твои соки.
Яд замедленного действия.
Кислота, брошенная в кровь случайной рукою.
Оно – красноликий шаман,
Чутко дремлющий подле лесного костра.
Сотни жадных глаз впиваются в его смиренное обличие,
Пытаясь найти и запечатлеть несуществующий изъян,
Мелкий голодный порок,
Тонкую трещину, омрачающую всё божество его чёрных зрачков,
Всматривающихся в бездну ночи,
Ищущих малейший запах страха и тихие глухие звуки движущегося ветра.
Ещё секунда и он заплачет.
Он плачет.
Как крохотное дитя, оторванное от нежных сосков матери.
Чистое, дрожащее от девственной боли сердце,
Сжимается в бутон.
Окровавленный разорванный бутон.
Густая, почти недвижимая кровь превращается в молоко.
В млечную, лёгкую, почти невесомую реку,
По брегам которой, словно застывшая пенка
Лоснятся цветы и радужные ветви.
Его больше не греет жар дрожащего от ветра костра
И не пугают очи лесных идолов,
Огромных, пляшущих во тьме зверей.
С каждой солью слезы, обволакивающей его ресницы,
С каждой каплей Сострадания, вытекающего из его протоков,
Постигается Тайна.
Он жаждет полностью отдаться в мохнатые лапы страха,
Положить свою голову в раззявленные пасти лесных чудищ.
Лишь чудное умиление
И крохотная доля жалости
Заставляют его чувствовать это.
Проникнуть в безграничные просторы доброты,
Где солёной водицею слезы
Орошается благородная почва.
Почва для Сострадания.