Вторая баллада о Гарри Твистере

               
                (написана ПОСЛЕ распада)

                Л.Шубниковой               
         
                Морозный день интересного года.
                Двадцатый век угрожает исходом…
                Отель. Снаружи неон горит,
                внутри журналистер Твистер сидит.
                Гарри Твистера мучает скука
                (где та контора бывшего Кука!)
                Гаррино сердце частит, спеша,
                оно вспоминает Людмилу Ша.
                Ах, разве мы над чувствами властны? –
                Мы, коль уж чувствуем, так ежечасно.
                Гарри Людмилу давно не видал
                и, ежегодно, по ней страдал.
                Искал её в Гурзуфе на пляже,
                в Днепропетровске, в Киеве даже,
                в Гомель забросил тело своё,
                но там давно не видали её.
                Как-то слух до него долетает,
                мол, на Шпицберген она прибывает.
                Он – туда! И снова – завал:
                Гарри в который раз опоздал.
                Твистер страдает и томно вздыхает.
                Вдруг телевизор ему объявляет:
                «Людмила Ша собирает гостей –
                нынче у ей опять юбилей!» 
                Гарри Твистер, их журналистер,
                с лысины чисто волосы рвёт, -
                гордо и твёрдо с постною мордой
                быстро садится в свой вертолёт.
                Трубку мобильную резко хватает,
                Клинтона номер в кнопки втыкает:
                «По делу прими», - толкует ему.
                - Щас, – отвечает Клинтон – приму!. 

                Вот вертолёт на лужайку садится.
                Гарри мимо морских пехотинцев
                в Белый дом забегает один
                и обращается к Клинтону: «Блин!
                Слушай внимательно, думай скорее!
                Я в Петербурге на юбилее
                Ша Людмилы хочу побывать…
                Не отвлекайся, зелёную мать!»
                - Ну, она – кадр! Я торчу! Полагаю,
                Гарри мы скинемся? Я предлагаю
                чек от Америки! Как президент,
                я патриотке выдам презент!
                «Блин, ну ты мыслишь нечётко, неловко.
                Да, патриотка, но – эСэНГовка!
                А эСэНГовки, чудак-человек,
                верят в наличные – на фиг ей чек!
                Ты же не жмёшься? Сто баксов, не более!
                Знаешь, не взять ли нам Путина в долю?
                И Лукашенко – уж больно речист,
                пусть раскошелится. Коммунист...»

                Гарри Твистер, их журналистер,
                чётко и чисто вершит перелёт
                и безопасно на площади Красной
                содит прекрасно свой самолёт.
                К Спасским воротам Гарри подходит,
                Путин навстречу ему выходит
                и говорит, равномерно дыша:
                «Просьба – поздравьте Людмилу Ша.
                Вот наша доля. По курсу строго.
                Да, Лукашенко страдал немного,
                но я объяснил, слегка поднажал...
                Ну, дела у меня. Побежал...» 
                Твистер, друг Президента и ИО,
                чисто побрит и прикинут не криво,
                в срок и красиво закончив полёт,
                к дому на Съезжинской быстро идёт.
                Смотрит направо и смотрит налево,
                видит – идёт симпатичная дева.
                Дёрнулось сердце, частя и спеша –
                к Гарри подходит Людмила Ша...

                Сделалось потно, морозно, но жарко.
                Чтоб не терять заграничную марку,
                Твистер Людмилу под ручку берёт
                и пресловутый конверт достаёт:
                «Это от нашего Вам президента,
                также от Вашего Вам претендента,
                от Лукашенко  презент тоже  там.
                И от меня же, естественно! Вам.
                Вижу, что кризис привёл Вас в упадок –
                быт Ваших жителей, знаю, не сладок.
                В этом конверте (берите смелей!)
                всё - поправленье на Ваш юбилей.»
                Губы Людмилы кривятся кошмарно:
                - Я неестественно Вам благодарна.
                Нашего кризиса Вам не видать!
                Ишь, присоседились, синяя мать! 
                Твистер растерян, бормочет неловко:
                «Я Вас поздравил, как эСэНГовку!…»
                - Лучше б цветочек в горшочке поднёс,
                да поцелуем поздравил взасос!
                Ладно, не бойтесь – я это в шутку!
                Может, зайдёте, хотя б на минутку.
                Если согласны, – идёмте скорей
                хлопнем по стопке за мой юбилей!

                Стопки, стаканы, бутылки, закуски…
                Твистера щедро поили, по-русски.
                Он поднабрался, стал весел и прост
                и произнёс поздравительный тост.
                Позже ему пол-стакана налили,
                сняли ботинки и спать уложили.
                Он по-английски культурно икал
                и Лукашенко по-русски ругал.
                Гость танцевал, ворковал, веселился...
                Кто-то, понятно, тихонько напился,
                кто-то Людмилу взасос целовал,
                кто-то в прихожей за жизнь толковал,
                кто-то плевался на новую Думу,
                кто-то нахохлился, хмурясь угрюмо,
                кто-то на лестнице спорил и пел…
                Твистер на койке в две дырки сопел...   
                2000 г.