Наваждение

Ей было двадцать,
Она была красива,
Кокетлива, игрива, весела!
А мне уж больше,
Лет на пять от силы,
И мне немного нравилась она.
Да, да, совсем-совсем немного...
В неё я не был пламенно влюблён,
И не стоял я у её порога,
Не пел ей песен у её окон.
Я не томился жаждою любовной,
Не тосковал,
И не страдал тайком.
Я жил обычной жизнью
Полнокровной,
И был мне приступ страсти
Не знаком.

Прошли года!
Вот десять лет минуло!
Вот двадцать, тридцать,
Сорок лет прошло,
Встречал я иногда её
Уже другую, -
Всё время прежнее
С собою унесло!

Была она, конечно, моложава,
На вид ей было меньше,
Чем внутри.
Она старалась
И, мне кажется, держала
Свой образ юный
И призыв любви!
Но всё равно
Я был к ней равнодушен,
Мой взор скользил лениво
Сквозь тонкий силуэт,
Как будто разум мой
Был слеп и глух, осушен,
И спал в груди
Так много, много лет!
Как будто я не знал,
Не чувствовал, не ведал
Той юной красоты
И сладость юных губ.
И только, -
Только  случай мне поведал,
Что был я слеп
И бесконечно глуп.

Однажды в руки
Мне попалось фото -
Её младой,
В те двадцать юных лет,
Мне показалось,
Что кольнуло что-то
В моей груди,
Оставив яркий след!
Сначала не придал
Я этому значенье,
И бросил фото
Я без лишних слов.
Потом всё чаще яркое виденье
Мне повторялось вновь,
И вновь, и вновь!
Порой я вновь искал
Потерянное фото,
В котором что-то
Так меня влекло,
И пристально смотрел
До исступленья, вздоха,
Как будто что-то
Тайну предрекло!
Меня охватывал
Огромный шквал смятенья,
И я не в силах был
Его унять!
Зачем? Скажи - зачем
Такое мне прозренье,
Когда я перестал
Спокойно жить и спать?

Откуда всё пришло?
Откуда прилетела
Вся эта тяжесть
В тайники груди?
Ужель так много лет
Во мне подспудно тлела
И в глубине души
Росла и тайно зрела
Едва заметная
Искриночка любви?

Когда ж она в душе моей
Вселилась
И затаилась там,
Одевши бронь?
Когда ж она
Во мне преобразилась
В всепоглощающий
Неистовый огонь?