Лужские мотивы

                ОТ АВТОРА





     Немногие города становятся самостоятельной  литературной темой. Из них пальма первенства, безусловно, принадлежит  Санкт –Петербургу. Что  касается городов  российской провинции,  то большинство из них  всё ещё ждёт своего литературного и, в частности, поэтического открытия.
        Городу Луге повезло. Прежде всего, благодаря  его удачному расположению на пути из Петербурга в  Пушкиногорье. «Есть в России город Луга» - пушкинская эпиграмма,  обеспечила Луге широкую известность и в то же время надолго определило её ироничное  восприятие.
В советские годы, посвящённые Луге стихи, в основном, были связаны с обороной Лужского рубежа. Поэтизация Луги стало делом   местных поэтов, которым во многом удалось преодолеть наследие пушкинской иронии и представить город в его обновлённом  облике, красоте природного окружения.
В 1990-е годы с Лугой знакомится петербургская, ныне московская,  поэтесса Э.Н. Крылова, посвятившая  ей цикл проникновенных стихов. Они  вызвали интерес критики и значительного числа читателей – пользователей Интернета.
        Моё увлечение Лугой  началось с изысканий по  истории её строительства, архитектурному наследию города и района. Сплав поэзии и краеведения  вызвал ряд стихов, посвящённых лужской старине. Отдельный цикл  составляют стихи, навеянные  современным состоянием города  и моим  длительным проживанием  в Луге, в  деревянном  усадебном доме,  в условиях  близких  к быту и поэтике русской  деревни. Некоторые из этих стихов могут показаться пасторальными. Не думаю, что это плохо.






1.ЕСТЬ  В  РОССИИ…

Высочайшее веленье…
Значит, так тому и быть:
Новый город при впаденье
Вревки в Лугу учредить.

На песчаном косогоре,
Соблюдая строгий план,
Над рекой поднялись вскоре
Домы первых горожан.

И когда с тех пор минуло
Лишь всего-то сорок лет,
«Есть в России город Луга…»,-
Зафиксировал поэт.

Строчка пушкинская эта
Имя Луги-городка
Разнесла по белу свету
Сквозь просторы и века.

…Вот железная дорога
Через город пролегла,
С той поры быстрей намного
Стал расти он. Купола

Новых храмов в небо взвились,
Кровли каменных палат.
Вскоре в  центре появились
Банк, театр, свой  «Летний сад».

Век двадцатый серебрится.
Луга в кружеве лесов
Стала дачною столицей
Наших северных краев.

Ярмарки по воскресеньям,
Винных лакомств погребки,
Милым дамам в развлеченье –
Офицеры, пикники…

Революция, известно,
Стороной не обошла.
Изменился быт уездный, –
Луга все пережила.

Было все-войны ненастье
И промышленный расцвет,
И, наверно, было счастья
Больше, чем невзгод и бед.

…Невдали от Петербурга
Продолжает бытовать
И поныне город Луга,
Только что о нем сказать?

Столбовой дорогой вскормлен,
Он и стар, и нов собой,
С многоглавием соборным
Над мелеющей рекой.

Пусть забылся прежний норов,
Одного нельзя забыть:
Есть в России Луга-город,
 Значит, так тому и быть!…
                1997 г.    
               

    2. ДВЕ  РЕКИ

Обла и Наплатинка – речки,
Похожие на двух сестер,
Облы и Наплатинки речи
Как полушепот, полуспор.

О том, чье русло полноводней,
О том, чьи краше берега,
О том, что помнится сегодня
И что забылось на века.

И чудится Обле тропинка,
Дощатый мостик, ровный луг,
И в роще барышня с корзинкой
И больше никого вокруг.

Иное Наплатинка помнит-
Игру Сокольницких ключей,
С высокой башней и балконом
Дворец и сень густых аллей.

Где мостик тот, дворец тот с башней?..
Но речкам спора  не прервать,
Без устали свой день вчерашний
Они торопятся догнать.
                1996 г

 3. ВЕСЕННИЙ ВЕЧЕР В ЛУГЕ.

Пройдем вдоль реки по Покровской,
Весь город в закатном огне.
Знакомый, обычный, неброский,
Открытый теплу и весне.

Соборные главки – предтечей
Поры воскрешенья. Вдали
Заречные сосны, как свечи,
Высокие кроны зажгли.

Набухшие почки сирени,
И поймы широкий простор.
Старинного дома ступени.
Резной по карнизу узор.

Все эти детали, приметы
Весною  под вечер ясней,
В изломах неяркого света,
В неровных движеньях теней

Прошедших времен перекрестки
В наш медленный путь вплетены,
И гаснет закат над Покровской
Дыханием поздней весны.

                1995 г.




     4.  СЕМЕЙНАЯ ИСТОРИЯ
   (Из жизни старой Луги)

Дом Ривошей известен в Луге.
Глава семьи – богач–еврей,
Всегда нос держит,  словно  флюгер,
По ветру верных барышей.

Всегда пешком, хоть путь не близкий,
Он поспешает по утрам
Через «железку» по Маркизской
С ревизьей к собственным складам.

Его торговля дровяная
Крупнейшая из всех окрест,
А дочь единственная,  Рая,
Из лучших в городе невест.

Она  в гимназии  ученье
Прошла у госпожи  фон Мерс,
И  уж  к  амурным  увлеченьям,
В  ней  пробудился  интерес.

Был Хаим Ривош строгий нравом,
Путь к сердцу дочери стерег,
Искал ей мужа с капиталом
В стенах губернских  синагог.

В то лето в Луге шли маневры
И офицеров было тьма,
Ах, офицеры – кавалеры,
Вы сердцу барышень – чума!

Кто побогаче, те снимали
Пофешенебельней  чертог,
Кто победней – в «Пале-Рояле»,
От Ривашей наискосок.

Пока отец гадал, как лучше
Загнать на бирже штабель дров,
Артиллерийский подпоручик
У дочки возбудил любовь.

Не долго Рая размышляла,
От страсти девичьей горя,
И в номере «Пале-Рояля»
Ему доверила себя.

Когда узнал отец почтенный
Про этот дочкин моветон,
Тотчас без долгих  размышлений
На переезд решился он,

Жестокосердно   не внимая
Жены и дочери слезам,.
Подальше от «Пале-Рояля»,
Поближе к дровяным складам.

На лужском кладбище еврейском
И ныне Ривоша гранит
Достойнейшим  отцам семейства
Нравоучение таит.

* * *
       
А что же дальше с Раей стало?
В Гражданскую, служа в ЧеКа,
Она средь пленных увидала
Красавца подпоручика.

Конвойным на него кивнула
- Вот этот офицерик мой!
И за депо с ним повернула,
Шепнув: «Не бойся, я с тобой…»

Их патрули не задержали,
Кто стал бы Раю проверять?
Чекисты долго их искали,
Но так и не смогли сыскать.

            19 декабря - 26 февраля 2001 г.


5. ДАЧНАЯ  ЛУГА

                В двенадцати верстах от Луги…
    Игорь Северянин

Из столицы путь короткий,
В Луге дачникам почет.
Поезд прибыл, и к пролеткам
Устремляется народ.

«Пятьдесят копеек к Штолю…
Двадцать к Лангиной горе…
Погоняй же, братец, что ли,
Надо ж быть такой жаре!»

Мимо гулких переулков,
За окраину домов,
Что за чудная прогулка
В сказку шаловских лесов!

В Заорешье хуторское,
В запустенье барских гнезд,
Или в Корпово рысцою
Отмахать двенадцать верст.

Прерываются дорожки
Синевой озер и рек,
И как будто встали дрожки
У моста в грядущий век.

Что имели, растеряли.
Что осталось, не храним.
И уже в иные дали
На других колесах мчим.

Древних деревень названья
Оживают на пути,
Что сказать  им при свиданье
«Здравствуй» или же «Прости»?

Но, как встарь, под Лугу летом
Дачники спешат толпой
И тогда, как  будто, где-то
Слышится само собой:

«Из столицы путь короткий,
В Луге дачникам почет,
Поезд прибыл, и к пролеткам
Устремляется народ…»

                1995 – 27 декабря 2000 г.


6. НА ПАСТБИЩЕ.

Пастух степенно гонит стадо
Через села густую грязь.
Порой, где надо и не надо,
Сквозь зубы властно матерясь.

Телёнок тянется к былинке,
Пружиня впалые бока,
На подсыхающем суглинке
Желтеет звёздочка цветка.

Апрель голубизной зенита
Благословляет птичью трель.
Теплу навстречу, басовито
Трепещет крылышками шмель.

Период стойловый окончен.
Топча лохматый чернозём,
Стада шагают вдоль обочин
В луга на солнечный откорм.

                08. 12. 2008.


7.  НОЧЬ НА ОМЧИНО*
     (Старинная открытка)

Ты прильнула ко  мне  осторожно,               
 Ты сильнее меня обними
 В  эту  чудную  ночь  невозможно
 Ничего  не  сказать  о  любви.

 Вот  по  озеру  ткань  золотая
 Пробежала  сквозной  полосой.
 Эту  лунную  ночь,  дорогая,
 Сам  Господь  подарил  нам  с  тобой.

 Безмятежны  озерные  дали,
 От  земли  сладко  веет  теплом.
 Всё,  о  чем  мы  невольно  мечтали,
 Мы  сегодня  друг  в  друге  найдём.

Ты  ответь  на  признанье  признаньем,
Беспричинно  слова  не  таи,
Чтобы  с  этим  полночным  сияньем
Слилось  зарево  нашей  любви.

               
          8.ПАМЯТИ ЕВГЕНИЯ АЛЕКСАНДРОВА.*


       Одетый словно странник безразлично
       К тому, как это смогут воспринять,
       Он жил с волшебным привкусом величья,
       Имея дар стихами щебетать.

       Он врачевал чужие поясницы,
       Поэтом быть, ещё не ремесло.
       Он мог, с кем не бывает, с рифмы сбиться,
       Но не тупил фальшивинкой стило.

       Концлагерем оплавленное  детство
       Из памяти не вычерпать до дна,
       Не потому ль в его стихах не редкость
       Скупые чёрно - белые тона.
 
       Порою впрямь он смахивал на птицу,
       Штурмующую слова высоту.
       С трагическим всеведеньем  провидца
       Он пересёк последнюю черту.

        Теперь, уже в краю иных гнездовий,
        По праву он приютом наделён,
        Незнаменитый мастер стихословья
        Среди горящих золотом имён.    
            
                03- 20. 11. 2006.













   * Евгений Александров-  выдающийся лужский поэт (1938 – 2006)


 В УСАДЬБЕ. ВРЕМЕНА ГОДА.


   1. БАБЬЕ ЛЕТО

Горят волшебные огни
Осенней стадии природы,
Как быстротечны эти дни
Разнообразья и свободы.

Здесь нам является на миг,
Острее чем в иное время,
Неповторимо яркий лик
Отдельно взятого растенья.

И все таящееся в нем
Запасом,  жизненное зелье
Вдруг тратится в один прием
На карнавальное веселье.

                6 января 2001 г.

    2. В  САДУ.

Осенние поблекли краски,
Но как роскошен, между тем,
Куст мелких, белых, на ромашки
Похожих  близко, хризантем.

Он,   рядом с мертвою ботвою
И прутьями нагих кустов,
Тем замечательней собою,
Чем ближе время холодов.

Зимы предчувствуя дыханье,
Нисколько не робеет он,
И слабым душам в назиданье
Раскрыл еще один бутон.

                6-7 января 2001 г.




    3.  НА  ЗИМУ.

Трепещет огонек свечи, и перед нами
В пространстве погреба – то бочки круглый бок,
То ящиков углы, то полки, где рядами,
Плотно закрытые, стоят на зимний срок

Калибра разного стеклянные сосуды.
И, нижним ярусом, кастрюли на полу,
В приземистых ларях картофельные груды…
Неровный свет, скользя, рассеивает мглу,

Являет во всю мощь варенья и приправы,
Соленья, квашенья и залежи других
Явств… Век Гаргантюа, веселые оравы
Обжор, не в эти ли вселился призрак их

Густые закрома? Не здесь ли вспомнишь строки
О наготе земли, ветхозаветный сказ,
Увидишь, как смеясь, надула бочка щеки
И клубней толчею – пирушки сельской пляс!

                1994 – 28 декабря 2000 г.



4.  ПЕРВАЯ  СНЕЖИНКА.

Беглой звездочкой летучей
Я, бескрылая, кружусь.
Я, потерянная тучей,
Уцелею? Распадусь?

Я лечу, лечу, сверкаю,
Что мой блеск, что значу я?
Ниже, ниже. Таю, таю.
Жизни таинство тая.

                22 ноября 2000 г.



  5.  СНЕЖНОЕ УТРО.
                О.Н.

От снега тишина.
На яблонях гирлянды,
Тропинка чуть видна
К колодцу от веранды.

Вобрал цвета пейзаж
Белил и антрацита.
Калитки верный страж -
С двухствольной кроной  липа

И над штакетником
Дремучих елей хвоя –
Объяты торжеством
Холодного покоя.

Лишь где для дров навес,
Тепло от позолоты,
Поленья, к срезу срез,
Желтеют словно соты.

                1994 – 20 декабря 2000 г.


6. СУМЕРКИ.

Вот уже слабее в печке
Полыхают огоньки,
Бирюзовые колечки,
Золотые перстеньки.

Жар последний излучают,
Вкрадчивым сочась теплом,
Незаметно увлекают
Мимолетным бытием.

На стене непостижимы
Пятна розовых теней
Письменами роковыми
Проступают все плотней.

И тогда, причастный к тайне,
Без труда увидишь ты
В этих знаках предсказанье
Своней будущей судьбы.

Ткут пророчеств паутину
И уходят в прах и дым,
Поредев наполовину
Бирюзовый с золотым.
                1994 .

  7.  БАБУШКА.
                З.С.

Вышла бабушка на холод
Дать еду собаке,
Увидала в небе звезды
В синем полумраке.

 До сих пор к ним относилась
 Как-то равнодушно,
 Без толку глазеть на небо
 Ведь и правда скучно.

 А сегодня, вдруг кольнуло,
 Так они сияют!
 Может быть, и вправду людям
 Звезды помогают?..

Может, если бы смотрела
В небеса почаще,
По-другому жизнь сложилась,
Веселее, слаще.

Может, в чем-то б не сглупила
В девичьем томленье,
Может быть… Но тут завыла
Псина в нетерпенье.

Бабушка сошла с крылечка
С теплою кастрюлей,
Удивляясь, как ей звезды
Душу всколыхнули.
                30 декабря 2000 г

   8.  РОЖДЕСТВО.

Воссияет звезда над землею,
И прибудут с дарами волхвы,
И войдут они в хлев  чередою,
Не посмея поднять головы.

Обойдут они каждое стойло,
Где солома слежалась в гнилье,
Ничего не найдут и невольно
Не поверят в рожденье Твое.


И лицом обратившись друг к другу,
Пилигримы завяжут кошли,
Скажут: «Зря мы пришли в эту Лугу
И, вообще, зря в Россию пришли».

И назад возвратятся в смиренье,
И не им суждено увидать
В роковом для Руси запустенье
Рождества Твоего благодать.

                19-21 января 2001 г.



    9.  ОТТЕПЕЛЬ.

Иду по снежной, скользкой жиже
Слегка присыпанной песком,
И за вокзалом снова вижу
Из бревен протяженный холм.

Где вырублен, куда вывозят?
Кто лесу русскому палач?
И тут не только чьи-то слезы,
А всей России слышен плач.

Квартал домишек трехэтажных,
Где быт ни в радость, ни в печаль,
Течет под блюз свистков протяжных
Составов устремленных вдаль.

Шагаю вдоль меридиана
Бетонной заводской стены,
И чем-то ядовито – пряно
Пахнуло с этой стороны.

Дальнейшего маршрута вехи:
Полусельповский  магазин.
Гастрономической утехи
Не чужд не только я один.

Здесь пью я пиво разливное,
Дух заодно перевожу,
И с успокоенной душою
Я к церкви белой подхожу.

Прочтя молитву без запинки
И осенив себя крестом,
Путь завершаю по тропинке,
Ведущей в нынешний мой дом.

За мной захлопнулась калитка,
Навстречу выбегает пес..
Эх, ты, российская глубинка,
Да сохрани тебя Христос!

                17-19 января 2001 г.

10.  В  МАЕ.

Лопатой землю ворошу
И комья жирные крошу,
Затем наступит срок
Бечевку к кольям привязать,
Бороздки чинно размечать
Для клубней – лежебок.

Прозрачна неба синева,
И клейкая еще листва,
На солнце золотясь,
Особой прелести полна,
И чувствуется в ней сполна
С грядущим счастьем связь.


С той благостью, что нам сулит
Плодоносящих веток вид
И урожайность гряд,
И омыванье под струей
Воды колодезной и в зной –
Предгрозовой раскат.

                26 января 2001 г.

11.  КЛУБНИКА
                М.Ш.

Соцветья подобны созвездьям,
Здесь дачный живой уголок,
Клубника, нисколько не медля,
Цветами запенилась в срок.

Под ней золотятся опилки,
Ей дали обильный полив.
Она до последней прожилки,
Вся будущий ягодный взрыв,

Чтоб в следущей фазе творенья
Предстать под кружением ос
Вскипающей массой варенья
Сродни плазме солнца и звёзд.

               23- 28. 06.2004.

         
                12. У КОЛОДЦА.
                В.А.

           В полузимней куртке у колодца,
           Прислонив к скамейке костыли,
           Он вздыхает под осенним солнцем
           О годах, что были и прошли.

           Вспоминать, расстраиваться только.
           Он с невольной живостью в глазах
           Смотрит, как, снуя, щебечут бойко
           Воробьи в лысеющих кустах.



            Кышкает на кур, что лезут в грядки,
            Крикнет на залаявших собак.
            Все  уже  разгаданы загадки
            Лишь с одной не справиться никак.

            Нет её разгадывать охоты,
            Скоро сам собой ответ придёт,
            Так же, как сейчас знакомый кто- то
            Покивал ему из- за ворот.

                11- 12. 12. 2008.



         13.  ЛИЗЕ


Август ставит лету сроки,
Сад купается в лучах.
Слышно, как бунтуют соки
В созревающих плодах.

В цветнике, как-будто в сказке,
Георгинов парики,
Флоксов звездчатые маски,
Пышных астр воротники.

Шмель целуется с левкоем,
К солнцу тянется вьюнок,
И над скошенной травою
Праздно вьется мотылек.

Расчехлил подобьем пики
Гладиолус острие
Рядом с грядками клубники,
Отработавшей свое.

Вместо старых надевают
Розы новые венцы,
Звонкой медью полыхают
Раструбы настурции.

Мальвы, бархатцы и россыпь
Безмятежных ноготков,
Словно в храме чудо-роспись,
Рай воспевших мастеров.

Оттого-то с упоеньем
Слышу дочки голосок:
«Как мой садик свеж и зелен», -
С детства памятный стишок.

                3 февраля 2001 г.