Закат, пропущенный через декаданс памяти

Цветы
листками папиросными,
бумажно-нежными
постанывали тихо,
задохнулись в похоти
тягучего заката...
Распутство,
розовое бл...дство,
мягкое,
как шарики
подтаявшего парафина...
Вот пара финнов
в Питере.
Вот стеарин
застыл во впадинке пупка...
Ошейником Blood Mary,
плетью,
каплями по темени, -
средневековое
веселье палачей
китайских, -
такой массаж,
на тайский не похож.
Не рыбу и не мясо, -
рис с сёмгой,
фиолетово ешь соль
мук бертолетовых,
осадок совести...
Рук, глаз,
срамных конечностей
и выемок...
Запахи
распахнутым халатом
покрывают,
папиросную бумагу,
как Пасифаю бык...
Отныне, присно
и вовек
в носу твоём,
на языке,
останется
вкус нежностей
и ласк
порнографических,
и хореограф
твоих танцев
в ванной комнате,
большое плаванье
по простыням,
конвульсии совокупления
в уборной,
верхом на унитазе...
Мраморными конфеКтами
войду под твой язык, -
где только не побывавший...
Где мои пальцы нашли
ЭТО?
Ты, трахалась ли,
когда трактор Джон
(который Дир)
трудолюбиво драл поля,
чтоб ты имела
кусочек хлеба,
на который мажешь
ложечку икры?
Закат имеет
место быть.
Был, бил колоколами...
Ребята-бейсболисты
овладели душами...
Покачивались туши
на крюках...
Мясная лавка...
Скамеечка в саду...
Нет, я не Бунин:
дыхание твоё
не то чтоб "лёгкое", -
скорее,
сбивчиво-прерывисто...
Закаты будут умирать,
орать котами,
письменами покрывать
квадраты
километровые
бумажно-нежные
бесчисленных
сожженных папирос...