Пощечина 19

 В трудовом лагере я стал известен одной фразой. Это было после восьмого класса, летом, выполняемые нами работы и плохое питание были настолько тяжелы, что один из одноклассников произнес впоследствии воспетую нами в школьных стихах фразу «Все мы здесь подохнем!», а другой, вечером того же дня, заснул с открытыми глазами.
 Сколько мы не проводили перед его лицом рукой, он не реагировал. Как будто это был картофельный Чань.

 Примерно через неделю после этого запротестовал даже преподавательский состав.

 - Девочкам нельзя носить столько тяжелого! – указав на носилки, закричала на колхозных представителей наш классный руководитель Инна Михайловна. – Им еще надо рожать!

 И тут на сцену вышел я.

 Обведя широким кавказским жестом всех своих одноклассниц – там еще были девочки из других школ – я сказал свою знаменитую реплику.


 - И мне! Иначе они у меня тоже не смогут рожать!
 
 Больше в трудовые лагеря я не ездил.


                . . .

 Интересно, что именно там, в бараке, я впервые увидел приклеенный кем-то из старших классов на ветхой, в два пальца, желтой деревянной стене в изголовье лежанок, заменявших нам кровати, аккуратно нарисованный образ Черного Манджушри – Бодхисаттвы Мудрости и покровителя студентов и литераторов, сидящего на лотосе, с книгой и мечом, легендарным престолом которого является одна из четырех священных буддийских гор Китая У Тхай Шань.

 По преданию, окончательного и полного просветления - Аннутара-Самьяк-Самбодхи - он достиг, будучи сыном царя, в шестнадцать лет, и после этого, выйдя из-под власти времени и пространства, больше никогда не старел.
 На современных "танках" – тибетских иконах – так и изображается красивым молодым юношей.
 Позднее, его присутствие изменит всю мою жизнь.

  Приехав в Лхасу, я узнал, что великий реформатор тибетского – да и всего - буддизма Лама Цонкапа ребенком, когда ему пришлось покинуть родительский дом и отправиться в Центральный Тибет для дальнейшей учёбы, при расставании со своим добрым первым Наставником, со слезами на глазах, сложив маленькие ладошки в молитвенном жесте на груди, уходил, повернувшись в сторону Гуру и читал наизусть некий священный тайный эзотерический текст "Произнесение имён Манджушри".
 
 Дойдя до слов "...невозвращающийся, необратимый...", внезапно подул ветер и будущий великий мастер инстинктивно понял, что домой он больше не вернется никогда.