Кирпич краснеет воспаленно

Кирпич краснеет воспаленно,
плющ иступленно рвется к крыше,
и музыка - так отделенна,
что мы, практически, не слышим
мелодии:
лишь тень созвучий
день обвела чертою тонкой,
что придает ему прозрачность...

О, беззащитность ноты звонкой!

Река распластана под кручей -
несет себя в подарок морю.
У тучи, рыхлой и ползучей,
полна дождем утроба. Споря
с ярчайшим днем, она вцепилась
в кусты на темени утеса
и застыдилась перед солнцем,
что растрепал ей ветер косы.

Душе мятущейся противны
тепло, покой и леность плена,
где все оценки - субъективны,
где смяты дни, где правда - тленна.

Душе томящейся так сладки
мечтанья о скитаньях дальних,
о славе, взлетах - мы так падки
на грезы в полумраке спальни.

А пестрый мир кружит, хохочет,
живет и дышит, пьет и пляшет.
Под кручей речка нам бормочет,
платком с утеса туча машет...

Не улететь нам с тучей этой,
не уплывем с рекою к морю...
В печальном сумраке рассвета
поймем, что песня наша спета,
душа ободрана, раздета,
что мир большой далёко где-то,
а нам осталось только это:
смиренно предаваться горю.

26.04.2005
Израиль.