Змея, рисующая собой...

Змея, рисующая собой
силуэт восточной красавицы, –
электрогирлянда
в лапах ели у ресторана…

Я говорю на непонятном языке:
картины с натуры, которыми не давятся
мои стихи,
другими воспринимаются
пространно
звучащими фразами,
и это
нестранно:

налегке –
легче, чем под грузом
ассоциаций, реминисценций, аллюзий,

под грузом несогласия с простотой форм,
в которые норовят облечь
сложно разветвлённую бездну
данного не выдуманному человеку
мироощущения –
речь
об этом.

Жизнь – от чуждого освобождение
на уровне духа…

Мужайся, бедное ухо,
вырванный глаз,
чернозёмом напитанный, глас
грядущий…

Жизнь – сквозь неподвижное движение,
радующее всходами после потопа,
повторяющими смытых нас,

верой в это
смерти не имущих.

И что с того,
что вокруг меня
запрятанный в единоличный карман
Казахстан,

материальной лишь частью
ставший достоянием достархана
клана
пищеварительных нирван?!


Стан изогнут –
реальная электрогирлянда -
абрис заполненного предполагаемой плотью
шёлкового шаровара

сияет жёлтым,
красным,
зелёным жаром,

напоминая пёстрое изображение
шаховского гарема
на жестяной кубышке,
из-под индийского чая
брежневских времён:

в кричащей одежде,
лукаво отпрянув
от наложенного на неё наслаждения
в пределах резных столбов
царского балдахина,

галкоподобная дива
с подносом сластей в руках
вспыхивает и гаснет
в январских иголках тянь-шаньской ели,
напоминающей распятие
с не воскресшим ещё Христом –

зачехлённое прорезиненным с молнией мешком
из тех, что демонстрируют свою функциональность
в заполонивших экраны кинобоевиках…

Всё, что можно оформить
с помощью сшитых кем-то чехлов,
щеголяющих рукотворностью,
законно стальнеющих молний, –

не есть реальность

для человека, сумевшего заполнить
ад безвременья райскими плодами
упраздняющих наносное
исконными корнями
вечных
для любого, не лихого человека,
человечных
слов.