проза Банный черт

БАННЫЙ ЧЕРТ

Дед у меня был превеликий сказочник. Он вечно рассказывал мне про Шулигиных, маленьких гномах, помогающих деду Морозу раздавать подарки, про лесных духов, которые путают тропинки и выводят на ягодные полянки, о домовом, который ест мусор с паласа и квасит у кошки молоко в миске. Очередным рас-сказом в его перечне о домашней и лесной нечисти, стал Банный Черт. К нему дед относился с особым ува-женьем.
У нас в саду стояла маленькая банька по- черному, в которой мы парились и мылись. В баньке было тесно и жарко, мы забирались на нестерпимо горячий полок, плескали на каменку из большущего ковша мятным квасом и «шваркались» вениками до того, пока не становились похожими на вареных раков. Потом бежали к реке купаться. В полу баньки у нас была щель, в которую я вечно роняла мыло. Однажды, когда я в очередной раз уронила обмылок, дед улыбнулся:
– Ничего, Банный Черт съест, он земляничное мыло ох как любит…
– Какой еще Банный Черт? – сразу ухватилась я.
– Как, ты про Банного Черта не знаешь? – искренне удивился дед.   Это же хозяин бани! Без него и па-ру нет, и веники служат дольше, он их подсушивает, да расчесывает специальной гребенкой. А если не по нраву чего, то он, когда из бани вымытым выходить станешь, возьмет да и мазнет тебя сажей.
Я недоверчиво посмотрела на деда. Да нет, не врет вроде, серьезно говорит:
– А ты его видел?
– Видел, как не видеть, только не так, чтобы сесть да поговорить, а мельком. Захожу как- то баню затап-ливать, слышу, возится кто- то. Смотрю, а он тряпочкой тазики натирает, да переворачивает, чтобы порядок был, значит. Сам маленький такой, чумазый, рожки на макушке, лохматый – жуть, из ушей дымок валит, губы красные, что у бабы накрашенной, хвостик свиной, нос пятачком и глазенками – так и зыркает, так и зыркает. Поглядел я на него, тихо стоял, боялся спугнуть, да только он все равно меня заметил, пальцем по-грозил,– не гляди, мол, не положено и в печку– прыг, поминай, как звали.
– Так, может, он обиделся и ушел из нашей бани ? – глядя прямо на деда, встревожилась я – как же мы без него- то будем ?
– Не переживай, он, конечно, обидчивый, да только ты к нему с добром и он к тебе – с добром. Ты мыло почаще ему кидай, только не новое, новое уж больно мылится, с нового он икает мыльными пузырями, а обмылки. Он всякое мыло ест – и хозяйственное, и душистое, лишь бы с душой кормили. Он у нас хороший.
– А как его зовут? – меня так и распирало от любопытства.
– Просто Банный Черт зовут. Ладно, пойдем купаться, а то не могу, жарко… – он спрыгнул с полка, вы-скочил в предбанник – босой, румяный, улыбающийся, помахал мне рукой.
Прошло с неделю с тех пор, как дед рассказал мне о хозяине нашей бани. Я теперь каждый раз бросала обмылки земляничного мыла в щелочку со словами «кушай на здоровье» и мечтала увидеть Банного Черта. Однажды я зашла в баню взять горячей воды, чтобы постирать рубашку. Зачерпнула, было уже из бачка ки-пяток, как вдруг почувствовала прикосновенье к плечу чего- то мягкого, словно совсем маленький котенок дотронулся лапкой. Повернулась, нет никого, и только что- то закопошилось за каменкой и вроде ворчливый голос скрипнул:
– Не расплескай водичку- то, неумеха – и еще хихикнул вроде.
Я быстро постирала, снова вошла в баньку, села у печки, шепнула в темноту:
– Ну, покажись, не обижу…
Тишина. Никто не отозвался.
На следующий день снова пришла, принесла обмылок жасминового мыла, оставила на полке. Вечером истопили баню, помылись. Стала выходить, опять что-то мягкое, теплое коснулось щеки. Глянула в зер-кальце – в саже щека. Чего- то не по нраву, видно, банному жителю. Рассказала деду с обидой:
– Я ему мыло принесла, покормила, а он меня сажей измазал.
– А какое мыло было? – дед пил крепкий чай с черемухой, кряхтел, чесал ногу.
– Жасминовое…
– Ах, вот оно что ! – дед улыбнулся понимающе – забыл сказать, у него изжога с жасминового…
– Все как у людей…– засмеялась я.
С тех пор я носила Банному Черту земляничное, глицериновое, ромашковое мыло, оставляла в крышеч-ке шампунь, а он за это начищал тазики до блеска, и веники у нас всегда были душистые и свежие, словно только вчера наломанные. Больше мы с ним не ссорились и часто, выходя из бани, я чувствовала прикосно-венье его мягоньких, волосатых пальцев, но сажей он меня не мазал, за свою считал.