Вий

Шумит, скрипит сосновый бор,
Веками хвоей землю стелет.
Когда я вырвусь на простор,
Раздвинув складку старых гор,
Прилягу на его постели.
Напьюсь воды из родника,
Пойду к Днепру варягом в греки.
Шишига, мокрые бока,
Прошепчет, страх уняв слегка:
«Когда, отец, поднять Вам веки?»
Печальный леший – шельма, плут,
Скупые выдавит слезинки:
«Леса сгубили, зверя бьют,
Болото – смрадный наш приют,
Жуём с кикиморой кувшинки».
Не весел мавок хоровод.
Припав к подошвам косолапым,
Попросят: «Непосилен  гнёт,
Завод отраву в речку льёт,
Казни, отец, людей проклятых.
Сожги дворцы и терема,
Природе тесно с ними рядом.
Ты помнишь, как погиб Хома,
Бурсак без чести и ума,
Убит одним разящим  взглядом?
Укажет пусть железный перст
На вражий стан – прибудут силы.
Восстанет нечисть здешних мест,
Церковный запылает крест.
Тащите быстро, черти, вилы.
Упрёмся миром на раз-два,
Бегите, гады-человеки!
Нас не бывает? Врёт молва!
Вели, отец, поднимем веки».
Шумит, скрипит сосновый бор,
Веками хвоей землю стелет.
Дедок не выйдет на простор,
Спит долгим сном под складкой гор
В тяжёлой каменной постели.
Но снится Вию странный сон,
Бальзамом тёплым лечит раны.
Вот встанет, встрепенётся он,
Пойдёт к Днепру бесстрашный гном
Дорогой из чертей в шайтаны.