Лисье манто для сирот. Сказка

Беззвёздная ночь чёрной каретой пронеслась по мостовым города.
Газовые фонари выдохнули последнее сияние и погасли. Ночь залила улицы.

Вжавшись в выщербленные стены, сироты почти наощупь брели в ночлежку цирка. Косой ливень штриховал их путь. Изношенные башмачки звучно хлюпали по лужам, и ветхое кружево шали совсем не грело плечи.

Они не знали родителей.
В младенчестве их подобрала добросердечная старушка, торговавшая у церковных ворот хворостом. Нарекла - Агнией и Эрой. Пригрела до 9 лет.

Эра поскользнулась, ахнула и сползла по стене.

- Что с тобой?! - воскликнула Агния.

- Сестра, я не могу идти.

С тех пор, как умерла их приёмная мать, лес, в котором они жили, заняли охотники на лис. Обряженные лохмотьями, полуголодные, без места где приклонить голову, девочки слонялись по безразличному городу, выполняя мелкие поручения балаганщика, метившего заполучить их в труппу. Он любезно позволял им ночевать в цирковой конюшне и нетерпеливо ждал, когда они наконец откажутся от надежд найти своих родителей. Хозяин цирка был уверен, что произойдёт это очень скоро, потому как сироты были слишком некрасивы и смышлёны, чтобы вызывать жалость у простодушных горожан.
Будучи сиамскими близнецами, сросшимися в туловище, ковыляющими на паучьих ножках, они провоцировали только брезгливость и суеверный ужас.

Опустившись на разбухшую лужами мостовую, девочки всматривались в безглазое вороное небо. Эра откинула длинную огненную прядь со лба, опустила рыжие ресницы, и негромко произнесла:

- Агния, ну и куда мы идём?..
Нам нет места среди людей.
Балаганщик сделает из нас цирковых клоунов, за чашку чечевицы кривляющихся перед публикой. А если откажемся - лишит крова.

- Ну и что? - улыбаясь, отозвалась Агния, обвязывая паклей просящий каши башмак;
Нам не впервой бродяжничать.
Главное - потянуть с ответом до весны.

- И что дальше? - срывающимся голосом спросила Эра.
Если станет бродягами, люди герцога примутся охотиться на нас, как на лис в матушкином лесу.

Ещё не была договорена эта фраза, как из-за поворота выбежала маленькая лисица, и нервно озираясь, кинулась девочкам в ноги.

- Какая красивая! - прошептала Эра.
Наверное охотники заполнили её тропы капканами, и ей, как и нам некуда идти.

Лисица вжалась в промокшие насквозь платья сироток и застыла обездвиженная страхом.

Навстречу шла хмельная процессия факельщиков в кожаных плащах и залихватских шапочках с перьями. Всё красноречиво заявляло о неудачной охоте:
силки и привязи на поясах, на которых обычно болтались тушки птиц и лисиц - были пусты.

Один из мужчин, увидев двуглавую тень у стены, вытянул вперёд фонарь и хохотнул:

- Да это же выродки балаганщика!
- Ну-ка, кто хочет устроить герцогу хороший подарок к рождеству?

- Сделаем из них чучело!

- Цельтесь в шею, чтобы не портить шкуры.

С этими словами он выхватил у рядом стоящего аркебузу, быстро поджёг пороховой заряд... и выстрелил.

Грохот выстрела эхом пронёсся по каменному колодцу города. Девочки схватились за шею, и захлебываясь кровью всё ещё чувствовали пушистый комочек лисы под ногами.

Сумрачный двор отступил.
Им показалось, что став легче дождевых капель они возносятся всё выше и выше -
над закрытыми ставнями, над низкорослыми буками, над черепичными крышами...
Вдруг они увидели себя стоящими на самом высоком здании города - ратуше.
Они были так прекрасны, так счастливы... так мертвы.

На заре, когда юный трубочист пересекал улицу, он увидел в углу дома груду вымокшего тряпья, терракотовое пятно крови и клочок рыжей шерсти.

Через несколько месяцев, к Рождеству - паноптикум герцога пополнился новым экспонатом: маленькими сиамскими близнецами...  с лисьим воротником на продырявленной охотниками шее.