День граненого стакана

День граненого стакана.

Отрывок из ненаписанной повести.

Мне тогда было 16 лет…

На кухне послышалось бряканье кастрюль. Я проснулся, но глаза не открывал и не шевелился. В комнате почувствовалось какое-то движение. С кресла было убрано покрывало, с полов половики, а из-под меня – подушка. Знакомый голос известил о том, что пора вставать и приниматься за работу. «Черт, еще семи нет», – подумал я и продолжал «спать». Но оно началось, оно нагрянуло так же неожиданно, как и исчезнет, – с этим чувством безнадежности, с ощущением того, что все как обычно, все как есть, как было и будет…, оно пришло, это субботнее утро.
Руки машинально выполняли привычную работу. Язык ругался,  где надо, глаза смотрели, но не видели, что вызывало еще больше криков, а мысли витали где-то, как обычно, далеко и ни под каким предлогом не хотели возвращаться назад, до тех пор, пока не наступит обыкновенный субботний день, до тех пор, пока не наступит обыкновенная субботняя ночь.
Помню смотрел по телевизору какую-то передачу и услышал фразу: «Серфинг – это классно! Вы получите настоящий кайф. Это не то что водка и наркотики!». Заниматься чем-нибудь подобным я, конечно, не прочь, но в нашей жизни с полной апатией ко всему окружающих, где единственное развлечение по будням – это телевизор, об этом говорить уже не приходится. Слава богу о наркотиках тоже. Но каждая суббота, вернее, ночь с субботы на воскресенье, для большинства молодых – это время моральной распущенности, похабщины, матерной речи, пьянки, любви, еще кое-чего…
«День граненого стакана» - прикалывалось пацанье насчет повода выпивки, происходившей в сарае или на какой-нибудь стройке. Но мы пили культурно – не из горла и закусывали не рукавом, когда «не лезет», мы пили ни где-нибудь и пили много.
«С бутылки до ДК еще дохожу», – отвечал я на вопрос о своей «норме». Да до ДК мы доходили всегда и не только «с бутылки»…
В такие минуты казалось, что все хорошо и прекрасно. Помню идешь по улице строем – в ряд посередине дороги и поешь песенку: «Пора-пора-порадуемся на своем веку…». И кажется, что поешь лучше любого народного хора России…
В зале ДК, а летом в «сарайке», гремела музыка, мигало несколько фонариков, в воздухе витал дым сигарет, а у входа добрая и доблестная тетя Рая за шкирку выбрасывала прочь очередного безбилетного алкаша. О, эта тетя Рая! Если бы она о каждом рассказала хоть кому-нибудь из родителей, особенно об этих пацанах и девчонках восьмиклассницах!?
Смешно, вернее, прикольно, было смотреть, как какая-нибудь девчонка исполняла танец хромого оленя, поскольку ноги ее уже не держали и все время подгибались. Она веселилась, вешалась парням на шею, а мне с горечью думалось: «Не долго она еще  девочкой проходит…».
В зале трудно было обнаружить кого-нибудь трезвым, непьющие были только среди девчонок. Хотя, их здесь было гораздо больше, чем парней, которые приволакивались ближе к концу дискотеки, чтобы подраться, девчонок поцеплять, а кто просто потому, что больше некуда идти, не шататься же пьяным по городу.

«Сам себе казался я таким же кленом,
Только не опавшим, а вовсю зеленым…»

И, учитывая подобные ощущения, подваливал я к девчонкам, разговаривал и вовсе даже не казалось смешным, что ногой уже который раз не могу попасть на ступеньку, не чувствовал да и не мог почувствовать, что изо рта ужасно разит перегаром, табаком, водкой и еще чем-то…. Это было уже мелочью. Ведь тут в океане дурмана и кайфа происходил захватывающий круговорот событий, тут свершались судьбы, тут текла жизнь; все остальное, все будни не имели значения.
И только кажущийся холод в квартире и головная боль мешали на следующий день готовиться к урокам…

Январь 1996 г.