О послевоенных галошах. В. Хрилёв
Н.М. Алексееву.
Кто о чём там: о луне, или пороше,
Или, скажем, про глазища бабьи синие,
Ну, а я про обыкновенные галоши,
Самые что ни на есть резиновые.
Ведь у нас всегда дожди обильные,
Много слякоти и грязь болотной ряскою,
Вот и стали камеры автомобильные
Самою обувкою крестьянскою.
Мужики сморкались громко: "То-то давеча,
Хоть блестящие носи себе, понашивай.
Мы тебя уж очень просим, Николаича,
Ты не обижай размера нашего".
Я, признаюсь, работёнка просто тошная,
Ну, а просят, отказать совсем не гоже ведь,
Вся-то сельщина такая безголошная,
Ведь её кому-то надо огалошивать.
Мужики, сопя, мои галоши мерили,
Мне кивали: "Ну, товар! Ну, и хорош!",
Оттого на них косились даже мерины,
Только лошади ведь ходят без галош.
Но молоденький начальник в самых яловых
Всё кричал мне: "Это что за ералаш?
Это подлинный подрыв над нашей валовой.
Ну-ка... Ну-ка, с барахлом... Налево! Ар-рр-ш!".
Я уже и говорил, и уговаривал,
Жаль, что я не очень шибко говорю,
Мол, единственную пару цвета зарева
Студебекеровской марки подарю.
Но куда там! Хоть медаль и хоть ранение,
Отобрали десять пар в один момент.
Я ль по части самогонного варения,
Я ль какой-нибудь опасный элемент?
Но когда я шёл по рыночной той площади,
Показалось мне не то, чтобы в бреду,
Показалось мне, что люди все и лошади
Выплывают на резиновом ходу.
Ведь в таких, в таких не страшно через озеро,
Не найти нигде узорчатее выреза.
Только очень жаль, что баба меня бросила,
Запаха галошного не вынесла.
1965 г.
Свидетельство о публикации №109032803151