Река

     І

Давай с тобой сойдем к реке
с высоких этажей и дум,
не строя планов, налегке,
так, ненароком, наобум,
не выбирая время дня, -
пускай любая из погод
стоит. Из сотен тысяч "я"
приди в любом. А из свобод -
возьми свободу рыбака,
певца, кроителя пространств, -
ей все равно. Она - река,
которой дела нет до нас.
Купель, могила, божество,
кормилица, источник бед -
течет привольно, широко
в дни траура и в дни побед.
Казалось - пустошь, ни души,
но толпы, толпы, толпы в ряд,
летят литые голыши,
и взгляды долгие летят -
туда, туда, на берег тот,
а он, как водится, далек.
Волчком кружит водоворот,
но все равно - не поперек,
а вдаль летит челнок с гребцом -
вдоль берегов, вдоль берегов.
Гляди, что делает с лицом
улыбка странная его!
О, созерцатели реки,
хранители неясных тайн, -
что позади? - Пинки, пинки...
А впереди? - Пустая даль...
Так, значит, идолом стоять,
чей взгляд припаян навека к тому,
что так легко назвать
коротким именем - река?
Так, значит, идолом стоять?..

       ІІ

И вот субботний вечерок
явился точно - на закате,
когда притихший городок
напялил розовое платье
и ждал. - А тот и в ус не дул.
Он топотал себе по склону
к реке, где город-тугодум
льнул к маслянистому затону,
где барж порожних поплавки
закатной ржавчиною рдели,
и подводили рыбаки
итоги прожитой недели.
Он останавливался там,
кулем валился на скамейку,
вздыхал, и медленно снимал
рубаху синей бумазейки,
и разбегался, и нырял -
река проглатывала тело.
По дамбе скорый пробегал,
и окончательно темнело.

         III

Косицы. Слюнный блеск губы.
Песок, безжалостно холодный.
И грех - тот самый, первородный.
И белое лицо судьбы.
Потом глядели на заход
светила в речку с фонарями,
где плавал толстый пароход,
нафаршированный огнями.
Пейзаж был мудр, как змий в раю,
и полон дьявольской печали.
И мы, как дети, ощущали
в миру затерянность свою.

        IV

И снова лодку понесло,
и снова держишься рукою —
за куст, за воздух, за весло.
Уже зеленой бахромою
кустарника залив закрыт.
А, значит, новые заливы
пора искать, и быть счастливым
от нежелания навзрыд
оплакивать неповторимость
полоски тающей песка.
О, слава Богу, что река
рекой в сознаньи сохранилась,
и тучи страшные малька
на отмели легко рассеять,
вообразив одним из них
себя, и звук трубы лелеять
внутри, покуда не утих
величественный рокот баржи,
и смысл высокий не искать
в мелькнувшей кофточке из саржи
на палубе, где постирать
белье буфетчица выходит,
и песнь о белом пароходе,
чтоб ей потрафить, не слагать.
А править встречь волны и помнить
про отраженную волну,
про то, что всякому челну
страшнее грозных бурь и молний:
когда подымется со дна
и зазвучит в усталом теле
лишающий движенья к цели
зов потонувшего челна.


1983-84 гг.