Анне Ахматовой

Тишину царскосельских аллей
Шёпот пенной волны растревожил,
И над морем видением ожил
Первоцвет отдохнувших полей,

Лето, осень, шальная метель
В золотисто-пурпурном наряде,
И у ветхой церковной ограды
Крест могильный и древняя ель.

И летят, и мелькают года
То под траурной чёрной вуалью,
То испанской покрытые шалью,
То, грустя, то, смеясь иногда.

Только чаще в них память кричит,
Возвращая ту жизнь в Комарово,
Где всё давнее ярко и ново,
Где, как встарь, сердце сладко стучит.

И реальностью видится сон,
Словно время, покинув орбиту,
И, закончив полёт свой к зениту,
Слепо катит теперь под уклон.

И за шелестом прожитых дней,
За прохладой парижских каштанов,
За струёй итальянских фонтанов,
Видит мрак и безмолвье теней.

Видит, как убивают родных,
Как святые возносятся души,
Как спешат цель наветов нарушить
На живых и давно неживых.

Сколько их, всё испивших в судьбе?
Чутких, добрых, доверчивых, мудрых,
Живших в творческих поисках трудных
И горевших в любви и борьбе.

Им средь нас не сидеть у огня,
Не шутить, не смеяться, не спорить,
Но их слово дано гневу вторить
В ожидании судного дня...

А пока только озеро Чад,
Только взгляд молчаливой Кассандры,
Только тонкая нить Ариадны,
Да тюремный простуженный ад.

А пока только "Реквием" бьёт
Несмолкаемой болью по душам.