Александр Македонский поэма, часть 4

Фракийцы тоже быстро  сдались
В дружбе и верности те поклялись.   
Битва уроком им послужила,
Кровопролитие предотвратило.
В Фивах тоже вдруг «завьюжили»,   
Там прошел слух: «Царя убили»,
И фиванцы всем объявили,
Что Македонию не признают,
И дань свою больше туда не дают.
Когда Александр вдали показался,
И к Фивам уже приближался,
Город решили оборонять,
И Александра в него не пускать.
Фиванцы упорно и храбро сражались,
Долго дрались, но все таки сдались.
Царь никого не пощадил;
Защитников Фив всех перебил,
А тридцать тысяч в рабство забрал,
Город тогда с землею сравнял,
Но потомков Пиндара оставил;
Поэта, которого  читал и славил,
Тем самым он всем показал
Свое отношение к его творению
И незабвенным произведениям.

Cлучай такой хочу привести
И, непременно, до Вас  довести,
Ибо с этой чертой полководца
Не раз мы столкнемся,
Когда вместе с ним пронесемся
По тем местам сражений, где он
Не был ни разу, никем побежден.

Итак, Фивы уже захватили
И воины там все  прошерстили,
Зашли  к Тамиклее в ее личный дом.
Фракиец, увидев женщину в нем,
Раздумывать долго не стал
И Тамиклею по варварски взял.
Потом ее грубо спросил
О драгоценностях и, где их хранила.
«В колодце ответила та»,
И фракийца к нему  подвела.
Как только воин за ними нагнулся
Мгновенно в него с головой окунулся;
Женщина в том ему помогла,
И после того себя отдала
В руки, уже подбегающим воинам,
И с видом достойным,
Ее к Александру тогда подвели,
Но при этом лишь только смогли
Доклад свой начать,
Царь тут же решил все сам разузнать:
«Кто ты такая и в чем провинилась?
И почему предо мной появилась?»

«Я, Тамиклея - воина сестра,
От воина - фракийца позор понесла;
Братья мои, с Филиппом сражаясь,
Отца твоего не боялись.
Бились они за свободу и честь -
В этом вся моя правда и есть».

Царь благородство тогда проявил,
Смелость и ум ее оценив,
Жизнью  за это ей отплатил,
И… живой домой отпустил.

Но с сожалением потом  вспоминал,
О том, что Фивы с землею сравнял.

Александр, возвращаясь, решил навестить
Диогена и его расспросить
В чем он нуждается, чем он живет
И как философию жизни ведет.

Диоген – философ, оратор,
Для тела и духа жесткий диктатор.
Считал, что жить по законам природы
Необходимо людскому роду.
Уйти от условностей, всяких запретов
И не держать за это ответ.
Жил в бочке. Да, да в настоящей,
При этом выглядел просто блестяще,
Голод и холод переносил,
А, в общем, себя ни в чем не щадил.
Отец его - ушлый меняла,
Из-за него он в изгои попал.
Уехал в Афины, где обучался
У Антифена.
И в это время
Много произошло перемен,
Среди ученой элиты общаясь,
Не долго ему тогда оставалось,
Спокойно пожить;
Трудности вновь пришлось пережить.
Неожиданно в рабство попадает,
И там хозяйских детей обучая,
Прозвали его «безумным Сократом»
За то, что был чудаковатым.

Царь к нему уже приближался,
А Диоген в это время валялся
С бочкою рядом и на песке,
Что – то чертил на любимой доске.
Царь, подойдя к нему, удивился,
Философ лежал не шевелился,
Хотя и видел, что царь появился
И к нему уже подошел,
Но до приветствия он не взошел.
Царь свой взгляд на него устремил
И, поражаясь, при этом спросил:
«Могу чем помочь?»
«Царь, отойди - ка в сторону прочь,
А то ты мне солнце загородил,
Тенью своей меня заслонил»,-
Ответил философ, ни сколь не смущаясь,
И спиной к царю обращаясь,
Снова занялся делом своим,
Царь был, при этом, слишком терпим,
Свита его, возмущаясь,
И к Диогену уже направлялась,
Но Александр остановил,
А, удаляясь, так объявил:
«Если б я Александром не стал,
То Диогеном  сейчас пребывал».
Друг мой!
Мы  много узнаем с тобой
Царских историй из жизни земной,
А потому, что в свите большой,
Многих держал,
Кто его сопровождая,
День за днем о походе  писали.
Это историки и музыканты,
Философы, лекари и декоранты,
И потому о событиях тех дней
Я, излагая в манере своей,
Факты истории Вам представляю,
И события не искажая,
Светлою лирой их наполняю,
И Вам окунуться в них предлагаю.