Актеон

Начальные семь стихов запланированной поэмы
написаны А.С. Пушкиным


В лесах Гаргафии счастливой
За ланью быстрой и пугливой
Стремился долго Актеон.
Уже на тихий небосклон
Восходит бледная Диана,
И в сумраке пускает он
Стрелу последнюю колчана…
Куда весь день среди лесов
Он шёл добычею влекомый?
Уж стены утренних дворов
Вдали отстали незнакомой.
Смущаясь тени торопливой,
Он быстрый шаг свой устремил
К степям державы горделивой,
Куда не ведая спешил.
Уж край лесов пред ним мелькает
Долиной новою ему;
По ней далече освещает
Звезда пришельцу моему
Случайный путь. Но меж долиной
И тенью скованных древес,
Он стал и мыслит: как равниной,
Так освещаемой с небес,
Идти ему, когда с охотой
Утратил он остаток сил?
Меж тем на месте и решил
Забыться сонною дремотой…

И час за часом поспешает;
Далече полночь отошла.
Пред ним и углей остывает
В костре черневшая зола.
И с ним, покрытые росою,
Копьё и лук разложены
Ничьей не тронуты рукою.
Во сне он видит дни войны
И стан воинства терпеливый,
И вражью рать иной страны,
Как лани ранее пугливой…
Он зрит и бой, и знамена,
И кровь, и стрелы рассыпные,
И мирных ратей племена
В заботах жизни удалые.
И зря бои во сновиденьи,
Всё там же видятся ему,
В степях, в своём уединеньи,
Во сне случайном одному:
Как меж боёв и ратей знатных,
В пылу, на поле боевом,
В туманах движется объятных,
В наряде дивно расписном,
Младая дева; меж бойцами
Плывёт она, как меж дерев;
И страстно жаркими очами
Манит его царица дев!..

Но, чу! Открыл боец счастливый
Младые вежды… Перед ним
Давно сокрылся торопливый
Заветный месяц; и живым,
К нему направленным лучом
Младое солнце ярко блещет;
И всё как будто об одном
Ему таинственно лепечет,
Развеяв ныне чудный сон:
«Восстань,- взывая,- Актеон!»

Давно уж сердце в нём теснилось
Неверной ласкою харит.
Но вдруг, невольное, смутилось
Пред тайной девою… молчит,
Не дрогнет новым отверженьем,
Не примет новые черты
Незваной девы, но смущеньем
Полнеет будто от мечты…
«Откуда,- мыслит он,- явилось
Виденье дивное во сне?
Быть может, тайно прояснилось
Мечтанье долгое во мне?
Ужель тоску во мне умножить
Небес желает ныне стать?
Иль сердце мыслит потревожить
Любви печальную печать?..»

Подняв орудия шальные,
Глядит он далее туда,
Куда пути его младые
В ночи вела ему звезда…
Куда тропою разведённой
Ему указан дальний путь;
Где, может, зверь какой-нибудь,
В долине солнцем освещённой,
Пред взором явится его?
Где призрак тайный сновиденья
Для Актеона, для него,
Придёт во плоти и смущенья
Развеет в нём. Где вновь душой
Они сойдутся меж собой
Одной случайною тропой!..

И видит он вдали туманной
Немая тень пред ним встаёт;
И ближе он распознаёт
Наяды облик в ней незваный.
Одна прелестница богинь
К нему случайная подходит;
И робко дева произносит:
«Кого ты ищешь средь пустынь,
На воле, юноша прелестный?
Между охотою твоей,
Тебя гостить зовёт Морфей
В свой двор с беседою чудесной!»
И взор на деве изумлённый
Почил у юного стрельца;
И будто ею опьянённый
Стоит; и милого лица
Черты прекрасные внимает.
И после тихо вопрошает:
«Как звать тебя? Откуда ты?»-
«Меня Феоною зовут.
Богов беспечные мечты
Меня собою берегут.
Везде наядою своей
Меня на трапезах взывают
И тайны сердца соглашают
С душою нежною моей.
Меня поутру пригласил
Ночей всевольный повелитель;
И сна желанный покровитель
На тайный пир меня просил,
Чтоб я к нему пришельца звала
Втроём обедню разделять
И разговоры услащать
Вином. И я пообещала
Тебя с охотой отыскать».

«Пойдём же, милая наяда.
Скажи ещё, зачем приник
Здесь зверь дремучий?»
«Есть отрада
Одна Морфеевой души.
Она с охотничьей глуши
На долы праздные выходит –
И лук натянутый возносит…
Тогда и хищник, сидя в норах,
Пред ней трепещет и молчит,
Когда в сырых её просторах
По долу пламень пробежит.
И кто в тот час покой смутит
С её не вырвется аркана…
Нежна суровая Диана,
Когда её боготворят
Напевы дивные Морфея…
Когда с охоты в дань трофея
Жильцы её благодарят.
Морфей её лишь превозносит.
Она, любовницей его,
Ему ласкания подносит
И благо сердца своего.
Одной четой они связались.
Но помни, юный Актеон!
Морфею свой недавний сон
Не выдавай, чтоб не познались
Твои виденья ныне с ним –
Иль будешь ты пред ним гоним
За встречу тайную с Дианой
Во сне… так гнев его суров
К тому, кто сердцем уж готов
Придти к охотнице желанной!
Давно на  юных удальцов,
Кого Диана повстречает,
Надев ревниво сна покров,
Морфей навечно усыпляет…
Страшись же ревностных очей
Владыки сна, когда Диана
Явится вдруг мечтой твоей!
Ведь ей подобного ты стана
Не встретишь здесь в степи глухой;
В глуши Гаргафии одной
Нет равных ей; между собой
Перечат нимфы да наяды,
Меж них кто краше делят спор,
Кому доставит уж отрады
В лесах, Дианы первый взор».
«Во снах ты ведаешь моих
Видений тайные явленья?»
«Порой Диана искушенья
Собой готовит: молодых
К себе в купальню призывает,
И в час недолгий нег ночных,
Свой стан пред ними обнажает!..

Морфей, быть может, не узнал
Во сне твоём Дианы нежной,
Когда войны одной мятежной
Твой дух виденьем устрашал.
Ты мил мне, юный Актеон.
Душой признаюсь я поспешной;
И тех, кого бывало он
Взывал к себе, была кромешной
И терпелива и мудра
Немая тень моя, когда
Вела их верно до двора.
Морфей, приветствуя, тогда
Иного гостя, в час названный,
Пред ним умильно восседал;
Меж тем бокал вина желанный
К обедне гостю подавал,
Едой искусною созданной!
И, между речью облегчённой,
Пришельца часто вопрошал,
С догадкой мысли уязвлённой,
Что тот недавно повстречал
В лесах Гаргафии чудесной?
Иль на вершине поднебесной,
Когда блуждая в час охот
Иль в час иных своих работ,
Ходил до встречи он случайной
Со мною?»
«Ты явилась тайной.
Но вижу я: отныне мне
Подругой в раз необычайной
Ты стала в здешней тишине!..
Признаюсь я: когда во сне
Дианы облик увидал,
Творилось нечтое со мной…
Как будто связною душой
Я с ней рождён… Но здесь познал
Иную связь души своей
С душой твоею!.. Так Морфей
Мне козни ревности готовит?..
Ужель в речах меня уловит
Создатель снов? Какой злодей!
Какие сети он сплетает…
Зачем ревниво усыпляет
Подруги ветреной своей
Младых вздыхателей!»
«О том
Мне тяжко будет отвечать…
Как сердцу малому понять
В любви богов нещадный гром?..
Я в меньшей стати рождена.
Любовь моя жильцам ясна,
Как ты, что землю наполняют;
С моей любовью поставляют
Сердца людей любовь свою.»
«Ты тайну ведаешь мою,
Владыка думы поднебесной!
Как ты, не ведал я прелестной
Иной богини; страсти час
Меня спознал одной судьбою
С твоей судьбой, и всякий раз
Приму твой кров с твоей душою,
В тени любви в укромный час.
Где кров твой, милая Феона?
Ведь есть укромные дома
Богов? И в сумрак небосклона
Когда придёт ночная тьма,
Быть может, я тебя проведать
Приду в тот час наедине,
Чтоб вновь душой приём отведать
Любви твоей по сердцу мне!..»
«И ты в тот час его узнаешь,
Когда Дианою гоним,
Далёко в горы поспешаешь
Туда, где кров досель храним
Рукой моею, отдалённый,
Стоит вершиной вознесённый
Угрюмых скал. Там будет мой
Тебя привет недолго ждать
И будет молча подзывать
Под кров пещеры всей душой…»

И вот он, думою смущённый,
Идёт с наядою одной;
Дворец он видит отдалённый
И нимф повсюду чудный рой.
Пред ними сонные уж залы;
А в них, в округе расписной,
Морфею славною хвалой,
Звучат небесные хоралы!
И видят стол перед собой
Накрыт прелестными шелками;
На нём блистают хрусталями
Приборы с бранною едой.
И видят: в лоскутах пурповых
Морфей навстречу к ним идёт;
За ним и свита уж несёт,
В кувшинах, до верху багровых,
К обедне сладкое вино.
Оно веками хранено
Для ныне званных им гостей!
С тех пор, как влюбчивый Морфей
Дианой сердце услащает,
Под кровом, трапезой своей,
Пришельцев мирных угощает.
«Садись же, юный Актеон,
С Феоной будь со мною весел!
Будь гостем мне».
И видит он
Как ряд пред ним обширных кресел
Морфей рукою проявляет…
И после, тихо возлетев,
За стол напротив восседает.
Но юный, с места оробев,
Стоит Морфеем увлечённый
Как будто сном, где некто с ним
Играя, чудом облачённый,
Ему, перстом своим златым,
Виденья дивные подносит…
Феона дивом не смутясь,
Юнца к столу рукой подводит,
С привычной робостью садясь.
Морфей улыбкою своей
Юнца от думы пробуждает;
И вскоре уж бокал полней
С ним в лад рукою поднимает.
«Скажи, ты вздрогнул ото сна,-
Морфей лукаво вопрошает,-
Когда лесная тишина
Боями грозными сменилась?»
«Во снах я часто замечал
Набег войны; душа ль смутилась,
Когда меж тем я примечал
Аида реки потайные?
Нет! Часто любы мне во снах
Армиды локоны златые,
Пары нектара на цветах,
Мигеры слёзы неживые!
Иль как со мною наравне
Медведь иль хищник незнакомый
Стоит, рыча, наедине,
Питая гнев ко мне влекомый,
Когда уж полон я отваги
Вонзить копьё иль свой кинжал
В него! Познал ли я тревоги
В тот сонный час? Или дрожал,
Не зная грозного исхода
Отважной битвы?.. Нет, меня
От часа сонного прихода
Ничто не трогало. Храня
Отважный дух, от рода в род,
Мои прадеды, в грозный час,
Вздымали взор на небосвод,
Как смелый воин всякий раз!..»
«Я вижу: воина рождён
В тебе и дух вдали отважной,
Но он заботой маловажной
К охоте мирной приучён.
Доселе всякие младенцы
Мой пир собою дополняли;
Меж тем и грозные степенцы
Меня как ты уж не смущали.
Но ты иное вопрошенье
Внемли всевольною душой:
Какое, может, искушенье,
В краях Гаргафии одной
Познал ты, юный удалец?
Иль, может, ты в степи пустынной,
Помимо спутницы невинной,
Феоны, девы образец
Иной встречал ли?..»
«Долго я
Следил бег лани отдалённой,
Когда в Гаргафии края
Вошёл, добычей увлечённый;
И я усталый глаз смежил,
Когда луна уж надо мною
Взошла. Я, верно, был тобою
Пленён тогда? Кто посетил
Меня, в час ночи облачённый
Желанным сном, как ведать мне?»
«Уж, верно, в долгой тишине,
Ты, сном воинства увлечённый,
Лежал тогда… Но всё ж моей
Ужель Дианы ты не встретил?
Её охотничьих властей
Ужель душою не приметил,
Когда за ланью ты одной
В лесах стремился безмятежных?»
«Немало в юности простой
В местах добычи я кромешных
Бывал. И ныне предо мной
Всё тот же лес в стране иной
Наживой новою явился…
И мне, быть может, изъявился,
Когда б я нечто ожидал
Душой своею увлечённой,
Незваный дух… Но я внимал
Тогда лишь лани отдалённой,
Следя в глуши её терновой.
Тогда, быть может, к деве новой
Я б взор невольно обратил,
Когда бы дух её суровый
Ко мне порыв изобразил».

Беседой долгою они
Речей порывы изъявляли;
И вместе, вспомнив новы  дни,
Вином повторно наполняли
Бокалы сладкие сердцам.
И новым пламенным словам
Они не сколько не смущались;
И друг пред другом разглашались,
Как други равные; слезам
Меж тем душою благосклонной
Излиться волю дал юнец,
Как будто, верою сплочённый,
Над ними дружбы свит венец…

Вином, беседой опьянённый,
В ночи, отважный Актеон
Спешит, гордынею влечённый,
Найти поодаль мирный сон
Дворов приемственных Морфея;
Где, может быть, ночная фея
Ему дремоту навевать
Придёт незваная – и сонных
Видений ряд, к нему влекомых,
В лесах уж даст ему познать.
И Актеон стопой уклонной,
Пленён дремотою ночной,
Уже пред сном, с главой склонённой,
Бредёт один в глуши лесной.
И кущей дольние обхваты
Пред ним широкие встают;
За ним дворцовые палаты
Его нисколько не влекут.
Морфей душой его открытой
Вдали оставлен меж степей.
И он тропою уж развитой,
Спешит под сень лесных ветвей,
Объятых ночи воздыханьем.
И зверь сокрытый перед ним,
В норе, объятый сном своим,
Не воем полночи взываньем.
Пред ним тропа вдали мерцает,
Как будто шаг приняв его;
Над ней, как будто для него,
Луна восходная блистает.
Как будто всё сокрылось вдруг
От стражи ночи восхищённой,
Как будто зверь её, смущённой,
Страшится в сумраке вокруг…
«Ужели с бледною луной
Пуглив и зверь?-подумал он,-
Ужель и я пугаю сон,
Блуждая новою тропой?
Ужель покойная пугает
Живых, привычная луна?..»
Меж тем далече пролагает
Тропа, луной освещена,
И путь желанный Актеона.
Кто знал, что сей тропою склонна
Диана вечная водить
Юнцов младых? Один Морфей
Да с малой славою Феона.

И вот лесной уже поляны
Очам является простор;
На ней и ветхие фонтаны
К себе влекут невольно взор
Луной влекомого пришельца.
И тотчас мыслит Актеон:
«Рукой великого умельца
Фонтан, быть может, сотворён?..»
Ступая ближе, видит он:
Воды лазурное плесканье
Фонтан прелестный сотворяет
И это чудное созданье
По кругу мрамор укрепляет,
Златым узором окаймлён.
И видит: дева под луною
Одна, в серебряных лучах,
Фонтана дивною росою
Стоит осыпана; в очах
Всё тот же взор, что видел ране
Юнец во сне, когда Морфей
Ему явил меж войнов в стане
Царицы леса и ночей!..
И к ней прикованный очами,
Безмолвно юноша стоит;
Меж тем она уже перстами
Его с улыбкою манит…
Богини станом очарован,
Ступает медля Актеон;
И, будто ею заколдован,
Пред нею стал недвижим он.
«Зачем же ныне ты, блуждая,
Черту лесную преступил,
И мой покой перебивая,
На мне свой взор остановил?-
Его богиня вопрошает.
И глас её, уж вздрогнув в нём,
Невольно сердце повторяет…
Каким божественным огнём
Пред ним глаза её горят,
И как прекрасные уста
В небесной воле говорят!..
Как будто вольная мечта
Пред ним луною воссияла.
Воображение объяла
Превыше в нём она!
«Иль я
Тебя к себе уж призывала,
Когда в ночи уж ныне я
Себя с луною обнажала?
Зачем тревожишь мой покой?»
«Невольно я пленён тобой,
Святыня сердца моего!
Ужель всегда моей мечтой
Во мне жила ты?.. Никого
Тебе подобной не видал
От роду я… Не может быть,
Чтоб ты, прелестный идеал,
Могла ногой своей ступить
На землю эту! Рождена,
Быть может, неба изверженьем
Душа твоя? Или луна
Любви моим воображеньем
Тебя создала?..»
«Прочь иди,
Незваный отрок от меня!
Узнай же гневного огня
Любви моей, и с ней найди
Себе проклятия венец,
Земли неопытный жилец!»

И к небу руку воздымает
Богиня, с пламенем в очах;
И ветры всюду развивает
В дремоту канувших лесах!

Далече, в горы забегая,
Уж мчится юный Актеон,
Себе укрытье примечая,
В оленью шкуру облачён.
Далече шаг его ступает;
Пред ним пещера уж видна;
И за собою различает
Богини глас. Рукой она
Ему потоки устрашенья
Являет в яростных громах;
И дале гневные свершенья
Она разносит на ветрах…
 И в грот широкий забегает,
Исполнен страха он в очах,
Пред ним костёр уж развивает
Свой свет в раскинутых лучах.
И чует он как вновь Феона
К нему в объятия пришла;
Как будто вновь она ждала
К себе младого Актеона!
И он усталою главой
Прилёг на камень у огня,
Испуг оставив за собой,
Встречая мир иного дня…

И утра гордая денница
Взошла, просторы осветив!
И к небу, крылья распустив,
Восходит утренняя птица.
Но глаз печальных не смыкает
Юнец; Дианою пленён,
Он взором солнце провожает
Далече. Ею опьянён,
Навек отравою смущенья
Любви, он в сердце уязвлён!
Ужель по жизни он мученья
Душою будет волочить?
Увы! Ласкания Феоны
Его не могут излечить;
И тяжкий дух, и сердца стоны
До гроба с ним уж будут жить.
Феоны робкие колени
Воздержат юную главу;
Как скоро он оставил пени
И сердца стройную молву,
Когда блестящие фонтаны
В ночи, блуждая, увидал,
Когда божественной Дианы
Прекрасный образ повстречал!
Любовь Дианы ли отведал
Он вечно пламенной душой,
Когда в лесах её проведал
С своею гибельной судьбой?
Увы! Глава его молчанье
В себе навечно сохранит;
Наяды тихое рыданье
Её слезою окропит.
Но дня тревоги отодвинет
Далече сумрак, за леса,
И на челе его остынет
Наяды милая слеза.


Эпилог
Мой славный Бог! Души спаситель,
Блуждаю я, как Актеон.
И часто хитрый искуситель
Тревожит мой блаженный сон,
Когда Тебя позабывая,
Я беспредельной вижу тьмы,
Душой далече убегая,
Дворцы и степи, и холмы.
Я вижу мирные сношенья
Со мною нимфы и богинь;
С улыбкой милой приглашенья
В их дом среди сухих пустынь.
И полны страсти и вниманья
Они душой своей ко мне,
Как будто долгого исканья
Обрёл отраду я во сне,
Где только нимфы да наяды,
Кружась, влекут меня к себе
И прочат вечные услады
Моей невыбранной судьбе.
Восстань Господь! Сокрой уста
Пришельцев ада надо мною!
Моя беспечная мечта
Пускай смирится пред Тобою!..
Пускай далече отойдёт
Душа от древнего кумира;
И, славя истину, поёт
Тобой дарованная лира!







Февраль – 13 Марта 2009г.