Отец Афганца

Он водку пил, как воду из стакана,
Понюхав хлеб, с печалью говорил:
"Как видно нас людей создатель, спьяна,
Для слёз и для страданий сотворил".

Сегодня вновь во сне я видел сына,
Он шёл по полю в маковом цвету,
Когда под ним с огнём взорвалась мина,
И солнце провалилось в черноту.

Мой мальчик, не упевший насладиться
Той жизнью, что даётся только раз,
Упал на поле, словно бы сродниться
Хотел с её цветеньем в этот час.

Я это видел явственно и чётко,
Хотя по полю рядом с ним не шёл,
Но там, где после взрыва, как трещотка,
Трещал кузнечик, сына не нашёл.

И всё ж был гроб в тюльпане из Афгана,
Запаянный, из цинка. Был салют,
И был вопрос, страшнее урагана,
За что же кровь ребята наши льют?

Его комбат, до срока поседевший,
Мне говорил потом, глотая дым,
Что сын мой, песню жизни не допевший,
Не по годам был мудрым и простым.

Страданья многих принимал он с болью,
Страдал и сам, когда издалека
К ним прилетали пахнущие солью,
Как снежные вершины, облака.

"Они от нас, ребята, с Черноморья", -
он говорил, - "от волн и кораблей,
от зелени Кавказского предгорья,
от той земли, что мне всего милей".

А как он пел о нежности любимой,
О материнских, ласковых руках,
Как будто бы душой своей ранимой
Он видел их в летящих облаках...

Смахнув слезу с щетины подбородка,
Ах, до чего же жгучая слеза!
Мужик спросил по-детски, как-то кротко,
Закрыв потом ладонями глаза:

"Как дальше жить, коль гибель сына - рана
На сердце том, которым я любил?"
И он курил, пил водку из стакана
И без конца о сыне говорил.