Я вчера...

Ни к чему им пианино,
Есть гитара, концертино.
Задают они загадки,
Иногда на них отгадки
Сами зрителям дают.
И на цензоров плюют.
Слева – пузо, справа – пузо,
Кормит их не кукуруза.
Или полнота от Бога?
Или платят очень много?
Или с градусом пьют квас?
Ну, короче, я - за Вас.
И, жену послушав Машу,
Я вступаю в БАНДУ… ВАШУ…

Если доктор всех наук Вы,
То добавьте по три буквы.

Правильно, ответ таков:
То БАНДУрин, ВАШУков.

Я вчера чего-то понял,
Догадался, удивился,
Я спросил себя:  Афоня,
И в кого ты уродился?
Каждый хочет,  не рискую,
Чтобы только под оркестр,
Жизнь прожить, но вот какую?
Выбирайте, вот реестр:

Брата два не пишут книг,
Нет способностей у них.
Ну а если не дано,
По стопам идти отцовским,
Приземлись, снимай кино,
(Так  давно заведено),
Назовись, и… будь Тарковским.

Я бы тоже стал творцом,
У отца, с таким «яйцом».

Не набрал никто очков,
Больше четверых «жучков».
Будь ты даже Амадей  -
Ждёт тебя большая дуля.
Не напишешь: «ес-ту-дэй»,
Хоть «сюдэй», а хоть «тудэй»
Если не из Ливерпуля.

Не поможет и стена,
Если не твоя страна.

Помнят Гагры, помнит МУР,
Не красавец, но - гламур.
С виду был простолюдин,
Но всегда - любимец женский.
Был завистник не один,
Из актёров, из мужчин:
Очень был - «преображенский».

Кто-то, не преодолев,
К имени прибавил  «Ев».

Он когда-то ел с женой,
В Ставрополье хлеб ржаной.
Но пробились в высший ряд,
(Оказалось,  для урона).
Алкоголь для них был яд,
Нам же - ядом их подряд,
Но нашлись, спихнули с трона.

Всё ж успели развалить,
Может, стоило налить?

Доказал он – нет вершин
Неприступных  для  мужчин.
Был велик и многолик,
Водку не считал отравой.
Памятник себе воздвиг,
И, как был у нас на миг,
Сгинул, нет толчковой правой.

И куда теперь летит
Золотой метеорит?

При рождении пасьянс,
Указал на конферанс.
А по хобби - меломан,
Если олигарх с ним ласков,
Даже если он мужлан,
Если даст чего в карман -
Запоёт за баскы Баксов.

Нужно, чтоб его узнать,
«Эс» и «ка» - рокировать.

В «зеркале», он – юморной,
У супруги за спиной.
На эстраде он не вдруг-
Всё догнать еврея хочет,
Воробьянинова друг.
Много слуг, а из заслуг:
Публика -  над ним, хохочет.

Мне б в его пансионат,
Жаль, что только пятьдесят.

Нет, он не Наполеон,
На чудесном «поле» он.
В пятницу, канал включай,
И увидишь, как в натуре,
Подают ему «на чай»,
Всё легально, замечай.
Взяткой, как номенклатуре.

Надо дать, хоть не просил,
Раз на «поле» пригласил.

Сможет всё и без вина,
Ведь без комплексов она.
Свой манер и на размер,
Если -  рюмки, все певицы,
То, когда-то акушер,
Принял нА руки фужер.
Ну, как будто для амбиций.

Так что, ежели раздеть,
Может даже и не петь.