Темные стороны светлого разума

   Гадко, мерзко, противно, и еще множество слов в таком духе, которые способны охарактеризовать это место. Такое чувство, что подлость таится за каждой стеной, за каждым камнем, она словно пропитала все насквозь: начиная с первой попавшейся подворотни и заканчивая ее обитателями.
   Подлость режет глаза сторонним наблюдателям, но те, кто живут здесь – это их стихия, их приют, их дом. И этот самый дом многим был очень даже по-душе, как, например, мне. Да, да, мне. А что такого? Все там были и  рано или поздно каждый придет туда снова. Все уходит, чтобы возвратиться, и мы возвращаемся, точно заблудшие овцы, отбившиеся от стада.  Кто расскажет вам про дом лучше, чем его жилец? Кто расскажет вам про шестой круг ада лучше, чем его обитатель, пусть и бывший? Хотя, пожалуй, что есть тот, кто мог бы, но он вряд ли будет говорить с вами, он ведь слишком занят своей будничной работой, а так же разного рода деловыми переговорами, встречами с важными гостями. Дьявол никогда не сидел без дела, вот и сейчас он оказывает душам тот должный комфорт, которого они заслуживают. Поэтому, прошу его простить, на пустословие у него времени нет. Зато у меня его нынче сколько угодно. Надо же как-то его убить, это время. Упс… Мои бы слова да ему бы в уши… Время, оно, конечно, многих не устраивает, но да  пусть пока живет, а потом, глядишь  и на покой отправится.
   Похоже, я отвлеклась. Итак, продолжим. Я представлюсь, пожалуй. Бранслетта - ….-….-…. В общем-то, это и есть я. Свои прошлые жизни я не особо помню, но чувствую: всегда любила задрать нос повыше, ударить побольнее и получить из происходящего максимум выгоды и удовольствия. Я высокомерная, наглая, вспыльчивая, мстительная, злобная душонка. Думали встретить на шестом кругу ада кого-то другого? Ха, как же!  Слабаков тут быстро подминают под себя, а я  не намерена оказываться под кем-то, я люблю быть сверху. Понимаете, о чем я?
С чего все начиналось….Я рассорила кучку душонок, которые держались друг- друга по причине боязни оказаться с клинком в спине. В общем-то, удар сзади, неожиданный, спланированный, подлый – это по-нашему. Но даже в аду души собираются в кучки, чтобы не сгнить в одиночку. Гнить вместе веселее – можно заодно сгноить и товарища, так сказать, за компанию.
 Ну так о чем я…Ах, да, я их рассорила, а потом еще  одних, и еще и еще. Естественно, после того, как группа раскалывалась на разные кусочки, я подбирала самые лакомые из них, самые полезные. Я нахально дурила им головы: «Смотри, дорогой, твоя девка заглядывается на другого. Конечно этот другой ничего, я бы и сама потянула его прямиком в кровать, если бы не видела тебя»(Кстати, эта часть марнизонского балета особенно нравилась мне. Бери любого, запретов нет. Все только рады такой забаве. В этом рай непоправимо и безнадежно отстал от нас) или «Помнишь, твой клинок пропал. Посмотри внимательнее. Вон он, за поясом у твоего дружка» (разумеется, я сама украла клинок у первого и подбросила второму, а второй и выяснять ничего не стал – просто подловил первого и отрубил ему руку при первом удобном случае. Так ему и надо. Нечего красть чужое оружие). Глупцы, они шли за мной как слепые котята, а всего-то и нужно было немного хитрости, лживой непорочности, насколько это вообще возможно в аду, лести ну и тому подобных штучек. Чем дальше, тем изощреннее, чем больше, тем продуманнее. Скоро на шестом кругу мне не было равных.
  Сначала ко мне прислушивались  , покупаясь на мою чертовски милую мордашку ( и не только на нее) и проглатывая лживые фразы, потом меня стали бояться и уважать, боясь поднять против меня не только руку, но даже палец ( было у меня несколько верных цепных псов, разрубящих на куски кого угодно за свою хозяйку. Умом они не отличались, и в этом был их огромный плюс: вопросов не задавали, приказы исполняли беспрекословно, да к тому же меняли друг-друга каждую ночь, чтобы охранять мои покои, а иногда они очень уставали и в таком случае менялись по паре за ночь. Охранять ведь такое дело, очень утомляет).
 Иногда во мне просыпалось неудержимое желание сделать кому-нибудь больно. И чем большую боль я причиняла, тем мне было слаще. Правда, насытившись этой извращенной сладостью, я испытывала тошнотворное чувство, силы уходили, и появлялась слабость, которую не видел никто и о которой не знал никто, кроме меня самой. Стоило показать слабость один раз и тот труд, который вложила я, годами создавая свою обитель, обернулся бы прахом. В такие моменты мне казалось, что все зря, что то, чего я добилась – куча хлама, в которой нет ничего ценного, только хлам и ничего больше. Хотелось найти в этом хламе хоть один драгоценный камень, хоть один, который по ценности превзошел бы все, что было ранее. Но где же среди гнилья и развалин найдешь драгоценность? Что ей там делать? Да ведь я и сама – только гниль, и все. Кесареву кесарево, дрянь к дряни, алмаз к алмазу. Поэтому камни для других, для меня – дрянь.
  А потом эти мысли уходили, и все возвращалось на круги своя, вернее, на круг, на шестой круг ада.