Что-то из прошлой жизни

***
   Девушка шла по узкому, темному, мокрому от дождя и сливаемых на него зловонных помоев, переулку.
   Голод подгонял ее. большие глаза на худеньком личике жадно впивались в черноту ночи, ухо вслушивалось  в каждый шорох, звучащий неподалеку.
 Прокравшись походкою кошки мимо парочки холодных, каменных домов, девушка уловила какое-то движение у стены напротив. Она подкралась поближе. Шебуршание продолжилось, стало четче. Оно напоминало возню крысы в помойной куче, что было не так уж и далеко от истины, так как слабый отсвет из окна наверху открыл девушке, что человек перед ней не кто иной, как нищий, достающий из груды хлама  и тряпья ломоть припрятанного хлеба.
   У девушки свело желудок. Она не ела два дня и уже начинала терять силы.    Подкравшись как можно ближе, она достала свой небольшой серебряный кинжал - ее единственное оружие и последняя вещь, связывавшая с прошлым.
   Допусти она хотя бы одну ошибку, и с жизнью придется попрощаться, так как по суровый закон боя гласил: либо убьешь ты, либо убьют тебя. У нее была только одна попытка без права на ошибку и на повтор. Она никогда раньше не убивала, даже не думала, что способна на такое, но  в этот момент мыслей не было в помине. Был лишь инстинкт и какая-то холодная решимость.
   Девушку трясло от усталости, но она собрала оставшиеся силы и волю, которой для такого молодого и слабого существа было удивительно много, рухнула на колени рядом с нищим и всадила кинжал в его грудную клетку, при этом навалившись на рукоять всем телом.
   Удар поразил жертву не мгновенно, но пришелся прямо в сердце, поэтому нищий успел издать легкий стон, а затем испустил дух.
    Выживает сильнейший... В этой схватке девушка победила, тем самым заработав себе право дальше бороться за свою жизнь.
   Стон умирающего привлек проходившего неподалеку служителя порядка, коим являлся мужчина лет тридцати пяти. Высокий, крепкий, суровый, он никогда не отличался душевностью, но работа сделала его еще жестче. Две комнаты на первом этаже обветшалого домишки, за которые нужно платить, сварливая жена, которую нужно терпеть, голодные дети, которых нужно кормить. Работа была его единственным средством к существованию, его хлебом, водой и даже воздухом.
   Карл во всем любил строгий, как и он сам, порядок. Ему нравилось наводить порядок, особенно на этих улицах, улицах Будапешта, а  работа помогала Карлу в этом.
 И вот, услышав стон, Карл подумал, что порядок в очередной раз нарушен и он должен, просто обязан его восстановить.
   Карл свернул в проулок и услышав чьи-то мелкие, быстрые шаги, побежал.

***
   Карл догнал девушку уже через пару кварталов: ее усталость давала о себе знать. Неподвижное, обмякшее тело нищего, оставшееся позади, сразу подсказало Карлу: "смерть бродяги случайной не была".
   Происшествие  в практике хранителя порядка не первое. Он был уверен: если кому нищий и был нужен, то только такому же бродяге, неподелившему с первым добычу или компании пьяных хулиганов, решивших позабавиться над бедолагой. Но так как топот ног говорил о том, что нападавший был один, Карл  знал, что наткнется на очередного бедняка и его жалкую наживу. 
  Хлипкого вида человек, одетый в какую-то бесформенную накидку был в двух шагах от карла. "мальчишка", - пронеслось в его голове. Шаг, еще один, сильный толчок, и  беглец оказался на земле, а кусок хлеба выпал из его рук и отлетел на пару метров в сторону.
   "Сейчас ты пойдешь со мной в участок, мелкая тварь, за свои поступки надо отвечать." -  Карл рывком поставил воришку на ноги, от чего тот негромко вскрикнул.
"Девчонка, не может быть!" – с этими словами Карл выволок свою жертву на место более светлое и осмотрел ее: среднего роста, фигура утонченная, для нищенки пожалуй даже слишком утонченная, еще не сильно испорченная чрезмерной худобой. На плечи ниспадали темные длинные локоны. Глаза были такими же темными: большие и бездонные, как два глубоких колодца, они смотрели на карла с испугом, презрением и злобой одновременно, и наверное никто не смог бы сказать, чего же в них было больше в тот момент. Пухлые губы были плотно сжаты, все тело напряжено. Девушка, конечно, пыталась вырваться, хотя шансов на это у нее практически не было: Карл быстрым движением руки выхватил кинжал из-за пояса девушки, при этом мертвой хваткой держа ее за руку.
   Девушка была прекрасна, Карл не мог не заметить этого. В тот момент что-то шевельнулось в его душе: что-то давно забытое, сидящее очень глубоко внутри.
 "Имя?!"-резким командным голосом задал вопрос Карл. В ответ на вопрос последовало молчание и  очередная попытка вырваться из цепких рук карла.   "Назови свое имя"-все тем же повелительным, но уже не таким жестким голосом велел Карл.
 "Бранслэтта"- с гордостью и злобой бросила в ответ девушка.
 
***
Карл привел Бранслэтту в участок и захлопнул за собой дверь.
Время его уличного обхода как раз подошло к концу: Карл должен был сменить напарника на дежурстве, пока тот сменял Карла в его марафоне по округе.
   Карл не бросил девушку за решетку сразу, до выяснения обстоятельств преступления, как это обычно бывало раньше. Нет, он решил сделать иначе: сначала допрос, а потом... А потом будет видно. Карлу никогда не доводилось иметь дело с такими преступницами, как та, что сидела сейчас напротив: прекрасная девушка с необычным, ярким именем, со связанными за спиной руками, чумазая и одетая в какое-то тряпье, только что убившая человека за кусок хлеба, теперь она гордо смотрела на Карла, словно это не он, а она сама, Бранслэтта, решала, какой приговор и кому вынести.
 "Есть будешь?" - ни с того ни с сего громко спросил Карл.
 "С чего ты взял, что я голодна?" - презрительно бросила девушка.
  "Разве убийство за кусок хлеба - не достаточное доказательство?" - жестко парировал Карл.
 Бранслетта ничего не ответила и быстро отвела взгляд в сторону.
 "Последний раз спрашиваю: есть будешь или ты быть может желаешь умереть от голода и отправится вслед за тем нищим?"
"Буду" - буркнула  Бранслэтта себе под нос. Она, конечно, хотела показать этому жалкому полицейскому свое моральное превосходство и выдержку, но есть она, пожалуй, хотела больше.
  Пока Карл ставил на стол перед Бранслэттой кружку с водой и блюдо с хлебом и сыром, ее желудок успел несколько раз весьма убедительно напомнить девушке о своем существовании.
 "С какой стати ты меня кормишь?" - задала вопрос Бранслэтта.
  "Просто не хочу быть виновным в чьей-то смерти, пусть даже в смерти воришки и убийцы"-с холодным спокойствием сказал карл и перерезал путы на руках Бранслэтты, которые он сам же незадолго до этого момента создал в целях безопасности.
   Только лишь руки Бранслэтты освободились, как она жадно набросилась на съестное. Хотя отменным его назвать язык не повернется, для девушки в этот миг куски подсохшего сыра и хлеба были прекраснее амброзии - пищи олимпийских богов.
  Через пять минут на блюде остались одни лишь крошки, а кружка с водой была так же пуста, как водоем во время глубокой засухи.
  "А вот теперь поговорим"- твердо сказал Карл и пристально взглянул на девушку.