Для вящей славы

Без корочки хлеба, без листка липы, без темени торной
Беспечность бестолковость неповиновение
Ставни мои оконные не закрыть снаружи. Почему-то позабыли пристроить там ручку.
Я перестаю осуждать людей. Я осуждаю лишь их поступки.
Состояние и поступок? Мысль и действо?
Человечество осуждает человечество?
Едва ли. То, что не рифма, не строфы, не аккорд – перевоплощается в эту мою данность, в этот самый текст.
Знание и сознание. Мнение и сомнение. Обстановка. Среда, которая окружает.
А то, что так далеко от правд, верований, идейности, то, что не светит, не светится, не любит – уровень, стать, спазма.
Год назад было также душно.
Выше, шире, значительней?
Да нет же! Это есть понимание, но не память, открытие, но не роды.
Увиденное – подтверждается
Успевшее – подтверждается
Хочу глотать, вбирать уровни и вехи, строки, строки.
Красиво, горделиво и преданно. Я жду отблеска классики, золота её. Ищешь ли ты таких, как я?
Человечество. Звери и Боги.
Не стоило кидать его на пол своей пухлой пивной ладошкой. Его уже не найти.
Паркет не прогнулся, звенящий не лопнул.
Театр и почва? Кровля и результаты?
Но встречал ли ты что-либо подобное прежде?
Помнишь? –
Здесь и сейчас!
Здесь и сейчас!
На наших островах болото и линии. Это сдерживает. Заставляет прибегать к строгости.
Строгость в потреблении.

Телефон вообще-то давным-давно сломан. Так что звонить туда не стоит.
Звонить не стоит.
Там, как и прежде, встретят тебя бездонным скрипом, потёртым ноем
золотые   мёртвые   вечные   долгие