Ошибка

                Иногда нам кажется,
                что мы мстим жизни,
                А потом оказывается
                что мы мстим сами себе…

                Н. Михалков.



* * *
На, совсем, уже потускневшей улице было темно и тоскливо. Она шла по ночному городу, судорожно вдыхая дым сигареты. Неторопливо проплывали светофоры, мигающие оранжевым светом. Ее белые кудри, вместе с дымом, раздувал ветер. Она выкурила уже целую пачку, а легче все равно не становилось.
Лицо все еще горело от прикосновения пощечины, и яд слов болезненно пробегал по телу. Она не знала, куда идет и зачем по этому городу, все равно дома для нее нет.
Становилось все холоднее и холоднее, вдалеке послышался раскат грома, но она этого не слышала. Казалось, мир перестал существовать для нее, ведь мир этот теперь стал другим. Зелень листьев, яркость солнца; для нее все это потухло.
Он ушел от нее вот и все ушел, не выслушав, а, просто ударив ее так, что она отлетела к стенке.
Гром снова прогремел над головой, вспышка молнии осветила улицу, полил дождь. Вокруг совсем опустело. Она не выдержала и побежала, ей хотелось просто мчаться, как ветер, заглушить то, что вздымалось, как волны, и готово было хлынуть на берег. Дождь хлестал ее, бил, ей казалось, что она тонет, тонет потому, что не было ни доли воздуха, только боль, страшная боль! Слезы перемешались с дождем, и крик отчаяния потонул в новом раскате грома.

* * *
Андрей мчался по городу на своей машине во весь дух. Проклятый дождь мешал, вдобавок какая-то старуха чуть ли не залезла под колеса. Он смотрел вдаль, надеясь увидеть белый ее плащ, но улицы были пустынны.
- Черт, черт! – он с бешенством брякнул по рулю. Он и сам не понимал, что сделал тогда, что наговорил в порыве бешеной ревности. Она ему изменила, ему, кто дал ей все, что можно было и нельзя! Одна мысль, что она кого-то обнимала, целовала так же, как его, бросала в дрожь. Но он не мог вот так просто отпустить ее, не мог. И вот он мчится по улице в надежде схватить и запереть ее, не отдать никому, никогда. Он понимал, что болел ею, просто болел... Это была непонятная жуткая страсть, которая свела их когда-то и разлучила в эти минуты.

* * *
Дождь кончился, наступила тишина. Полина сидела на холодном камне, тупо уставившись на даль Финского залива. Вокруг были только тучи, но в одном месте, словно вырвавшись, сияли лучи света, и, погруженная в эту солнечную дорожку, она забыла, где она находится. Волны брызгали и клокотали. Ее бил озноб, но уходить все равно не хотелось. Она смутно чувствовала, что за ней охотятся, но все равно двигаться не хотелось.
Почему она допустила это, почему все так произошло? Чего ей не хватало, почему она так себя повела, зачем??? Самое страшное было для нее не то, что он не простит ей, самое страшное было то, что она не в силах простить сама себе. Боль совести и боль того, что он не смог и не захотел ее слушать, а пощечину она заслужила…
Идти к другому, к тому кто смог найти струны ее души и ловко поиграл на них, ей не хотелось. И физически, и морально он уже не интересовал ее, ведь он просто поиграл… А расплата сейчас, когда вокруг пустота и холодный ветер.
Послышался скрежет тормозов, шаги… Андрей увидел ее, и сердце охватил тот же смертельный яд ревности, он не мог этого простить, у него не было сил такое простить.
- Полина, идем…- сдавленным голосом позвал он ее. Ответа не было, она даже не шелохнулась.
- Полина! Он подошел к ней, увидел ее дрожь, абсолютно промокшую; словно русалка сидела на камне, глядя неподвижно вдаль. Ему самому стало холодно за нее. Андрей с силой поставил ее на ноги, ощутив непривычный запах табака и пива, ведь он знал, как она не любит ни то, ни другое.
- Твою мать, Полина, ты меня слышишь! – Он ругался, матерился, она молчала, смотря на него фарфоровыми глазами. Он, как куклу, взял ее, посадив на заднее сиденье машины.
- Потом поговорим, - уже с меньшей яростью сказал он. Ему хотелось одинаково убить ее и обнять, и плакать, как младенец. Ведь в этих синих морских глазах весь смысл его жизни.

* * *
В кафе было туманно от дыма сигарет, громко играла уже всеми заезженная музыка. Толпа галдела, напоминая пчелиный улей. На двухместке сидел парень, смотря в графинчик, стоящий перед ним. Официантка уже надоедливо мелькала и спрашивала, не желает ли он чего-нибудь еще. Обычный раз он улыбался ей, приглашая составить ему компанию, но сейчас ему этого не хотелось. Ему хотелось одного - напиться. Графинчик почти уже опустел, а в голове все еще было ясно, и все еще ясно клокотало и бушевало оскорбленное самолюбие. Он даже не знал, любит ли он ее, он знал, что с ним не захотели остаться, что его отвергли и втоптали, как муравья в землю. Он заказал еще один графинчик и продолжал тупо смотреть в пустой. Он не мог понять, как он, человек по жизни добивающийся всего, что хочет, не смог получить то, что, казалось, было в руках и вот ускользнуло, как рыба.
Тем интереснее была игра, когда на кон была поставлена чья-то семья, которую он с легкостью мог разбить. Может и разбил… Но что это было за чувство? Любовь это или очередное увлечение? Ну почему она никак не могла исчезнуть из его головы. И постоянно снилась в этом пустом бредовом графинчике. Он хотел ее, хотел как красивую машинку в детстве, как глоток воды в знойный день, и в то же время как старую мебель, которую жалко выбрасывать и лучше поставить в гараж.
Как легко он понимал, чего ей не доставало, от чего она мучилась, ведь он считал себя неплохим психологом и думал, что отлично разбирается в людях. Как удачно и ловко он сорвал с ее губ первый поцелуй, после небольшого количества спиртного. Да уж, целовалась она божественно, и поневоле хотелось большего. Как нежные слова, которых она не слышала, легко и плавно раздражали ее и тянули в пучину. Ведь все женщины любят ушами. Он это легко и быстро усвоил. Ведь она была его не один раз, так что же он не продумал, почему она не здесь, с ним, и не лопает свое любимое мороженное? Чем он хуже ее мужа, этого грубого и неотесанного человека, который вечно подшучивал и подтрунивал над ней? Как же он ему завидовал, как завидовал! Голова понемногу начала тяжелеть, он встал из-за столика, как-то неловко пошатываясь. Ему больше было нечего делать в этом кафе, он вырулил оттуда с желанием подцепить любую встречную телку.

* * *
- Я уеду домой.
- Ты никуда не уедешь!
- Андрей, я должна уехать… - Полина сидела в постели, обхватив колени руками, забившись в уголок. Ее пожирали и убивали стальные холодные глаза мужа, лишенные всяческого тепла теперь.
- Знаю я, как ты уедешь, ты пойдешь к этому, да! – он закричал не в силах сдержаться, опять зачесались руки, и он спрятал их сам от себя.
- Нет, я хочу домой. Ты же все равно разводишься со мной, так что теперь, я не могу поехать домой? – Полина говорила безучастным голосом, боясь смотреть на него.
- Только со мной, ты думаешь, я позволю тебе после всего того, что ты мне сделала, так спокойно уйти! После того унижения!!! Нет, милая, я не намерен разводиться, ты будешь со мной; хочешь ты этого или нет.
- Андрей… - Она не поверила тому, что слышит, это уже был не тот человек, которого она любит, что-то чужое и холодное стало вместо него.
Да, он всегда мало говорил приятных слов, с ним всегда было как на вулкане, но он никогда не был жестоким.
- Что?! – Он схватил ее за плечи и трясонул так, что, казалось, искры полетят из глаз. Потом с бешенством притянул к себе, сжав в объятиях так, что трудно стало дышать.
- Тебе надо побыть одному, позволь я уеду на пару недель, - Полина, кажется, начала понимать, что за бес вселился в ее мужа, даже лучше чем это понимал он сам. Он молчал, уткнув лицо в ее волосы, которые все еще пахли дождем и мокрым ветром.
- Не пущу, - пробубнил он, все также не отпуская ее.
- Я не пущу тебя к нему, не пущу, нет, нет!
- Я не пойду к нему, я его не люблю, не люблю. Ты понимаешь это?
- Однако у тебя хватило сил переспать с ним! – он оттолкнул ее, убежав в другой конец комнаты.
Полина вздрогнула, удар пришелся в почку, она встала, достала из-под кровати дорожную сумку. Он не глядел на нее, смотря в окно. Он никогда не сможет простить ей этого и тем более забыть; она начала сбрасывать вещи. Он все стоял истуканом. Она оделась и вышла в коридор, хлопнула входная дверь.
- Полина! – Андрей очнулся, когда в комнате уже ее не было, он увидел в окно, как она садится в такси, и на миг их глаза встретились. Да, конечно ему кажется, что в них блестят слезы; это слезы радости, конечно радости!
Как же сильно он ошибался тогда. Как глупо и бессмысленно ревновал. И как слепо убил все свое состояние…

* * *
Поезд мчался, быстро мелькали картина за картиной. Полина смотрела на все это с верхней полки и чувствовала, как что-то рвется в ней с каждым пробегающим километром. Соседи веселились, пили пиво, как-то странно поглядывая в сторону Полины.
- Девушка, может, присоединитесь к нам? – позвал мужчина лет сорока с веселыми карими глазками, смешно выглядывавшими из-под густых бровей. Вид его был доброжелательным и милым.
- Спасибо, но я не хочу.
- А может принести вам мороженого, скоро остановка? Полина не смогла не улыбнуться, мужчина принял ее улыбку за положительный ответ потому, что поспешил к выходу.
И так часто было в ее жизни, когда люди принимают желаемое за действительное. Вот сейчас он будет клеятся и говорить, говорить; а ей ничего не надо, ничего.

* * *
Каким больным и тяжелым показалось для Сергея утро. Страшно болела голова, словно налитая свинцом. Он посмотрел на часы и с ужасом отметил, что опаздывает на работу. Вчерашнее похождение захотелось тут же забыть, вспомнив какую-то рыжую корягу, которую он прижал в каком-то подъезде. Не побрившись, он вылетел на улицу, на ходу завязывая галстук.
Прибежав на работу и сев за свой любимый комп, он залез, как всегда, в электронную почту. В этот раз ящик не был пуст. Он уже знал, что это от Полины, ведь так они и познакомились с этой любительницей интернета. Быстро прочитав послание, он нахмурился и отодвинулся от компа, жалея, что вообще заглянул в почту. Вдобавок ко всему, она еще и уехала, даже не попрощавшись! На душе стало так жутко и пусто, что голова перестала так сильно болеть.

* * *
Сутки пробежали быстро. Полина летела домой по улицам любимого города. Запах был родной, такой милый сердцу запах. Ей впервые за эти дни стало легче дышать. Вокруг цвела сирень, и аромат пьянил воздух. Вот любимые маленькие пятиэтажки, света нет, видимо все еще спят.
Полина тихо вошла в квартиру, так же тихо прокралась в бывшую свою комнату, там теперь обитала ее младшая сестренка Вика. Та спала, развалившись звездой по всей кровати. Комната словно заполнилась сном и покоем, так мило было здесь.
Полина расправила диван и, не раздеваясь, бухнулась, как же это было хорошо после дня качки в поезде. Наконец-то она осталась одна и может спокойно подумать, что делать дальше. Ведь она совершенно не знала, что делать теперь. Будущее показалось туманным, прошлое раздирало в клочья. Самое ужасное творилось в сердце. Глупое его, Андрея, поведение и такое же глупое поведение Сергея – все это еще больше запутало ее. Ей казалось раньше, что они любят ее оба, а все говорило о том, что ни тот, ни другой не любят ее. Ведь она знала, что Андрей ни один раз изменил ей, и все это она смогла простить ему, так почему же он не может простить ей!!! Ход ее мыслей прервался радостным восклицанием сестры.
Вика повисла у Полины на шее.
- Хоть кто-то меня по настоящему любит!

* * *
Прошел месяц, бумаг о разводе до сих пор не было. Электронная почта уже не вмещала письма, которые приходилось вечно скидывать. Сергей не оставлял ее в покое, требовал адрес и молил вернуться. Сначала Полина читала эти письма, потом стала скидывать их, не прочитав. От Андрея не было ничего.

Холодное, тяжелое предчувствие сковывало и не давало покоя. Как тысячу раз ей хотелось бежать на вокзал, прибежать к нему, увидеть его лицо, посмотреть на его глаза. Тысячу раз замирала рука над чистым листом бумаги. Она включала магнитофон на полную мощность, пытаясь перебить мысли, но редко получалось и это. Андрей, как призрак, преследовал ее повсюду. Она сходила в гости к старой подруге, но увидела перед собой другого человека и не смогла хоть каплю сбросить на чужие плечи. Ее мучила и убивала пустота, разлившаяся всюду. Ей одинаково было хорошо и плохо, и нигде не было секунды покоя.

Она опять шла по ночному городу, уже по своему городу, по набережной небольшой речушки. Вечер был уже совсем летним, тихо и спокойно вокруг. На встречу шел кто-то, так же как-то нехотя и не спеша. Полина смотрела под ноги, не замечая, куда идет. Они столкнулись почти лбами, прежде чем увидеть друг друга. Ее поразили глубокие, бездонные, почти прозрачно-голубые глаза, они смотрели на нее как-то устало и спокойно.
- Привет, - вырвалось у него, лицо его не изменилось. Он словно и не удивился и не испугался, как испугалась она.
- Привет… - Они стояли на набережной, не в силах отойти друг от друга и что-то сказать. Что-то было в его лице, что невольно притягивало: тонкие выразительные черты, ее любимый прямой нос, пухлые губы; словом, весь его облик манил и притягивал к себе. Полина почувствовала себя семнадцатилетней девочкой, так не ловко ей было. Но, по-видимому, это же чувство охватило и его.
- Ты куда идешь? – спросил он у нее.
- Не знаю, - Полина удивилась искренности своего ответа, она действительно не знала куда идет.
- Я тоже, - Какой у него был приятный голос, так редко встречающийся среди людей. Он, не спрося, взял ее за руку, его ладонь была большая, теплая и крепкая.
- Пойдем вместе, - Они шли по набережной молча, ничего не говоря друг другу. Как спокойно было с ним и тепло.
- Расскажи мне о себе, - разорвал тишину он.
- Что именно: сколько мне лет, как меня зовут?
- Нет, расскажи, что ты делаешь здесь, от чего бежишь, зачем ты здесь! – Ей показалось, что он читает ее мысли, что-то было в этом сверхъестественное, странное.
- А ты бродяга – философ?
- Нет, я всего лишь странник, я просто скиталец на этой земле, как говорил Гете. Полина улыбнулась; странно слышать такие слова, а особенно сейчас. Ее спутник глядел куда-то вдаль. Почему-то он ей напоминал “маленького принца” Экзюпери, так необычен он был.
- Мы живем не понятно зачем и как, и бродим по этой земле в поисках чего-то.
- Я уже нашла то, что искала, но потеряла! – грустно перебила его Полина.
- И что же ты называешь смыслом жизни?
- Его для меня уже нет.
- Это не правда, - Он остановился и встал напротив ее, его взгляд был таким воодушевленным.
- Разве не мне лучше знать, что важно для меня, а что нет?
- Не всегда, - они сели на кем-то брошенное бревно, смотря на лунную дорожку.
- Но почему? – Полина все больше удивлялась тому, что происходило сейчас. В дуге что-то сжалось, как перед бурей.
- Потому, что часто мы смотрим на мир закрытыми глазами и не видим, сколько всего прекрасного вокруг нас. Мы сидим, погруженные в свои заботы, роем ходы, как черви, и называем это смыслом жизни! Так от чего ты бежишь, а ты бежишь, я вижу это по твоим глазам?
- Зачем все это? О чем мы вообще говорим? – Полина хотела встать, но спутник усадил ее обратно.
- О тебе.
- А зачем?
- Потому, что тебе это надо, - его глаза ласково посмотрели на нее.
- Больше всего я хочу, чтобы меня оставили в покое! Просто не мешали, не путались под ногами. Потому, что чем я жила, кем я жила для меня навсегда потерян! Потому, что мне уже ничего не нужно!!!!!
- Совсем ничего? Ты уверена?
- Да. – Полина обхватила голову руками, что за тяжелые мысли вырывались наружу. Что за бред охватил ее?
- Ты бежишь от самой себя вот и все. Это бег по кругу, ты вернешься обратно же. Не проще ли встать и посмотреть на все другими глазами. Зачем этот бег? Зачем?
- Другими глазами? – Полина встала, она не хотела больше говорить обо всем этом.
- Мне надо идти, прощай, - Полина побежала по дороге, не оглядываясь. И тысячу раз проносилось его: зачем? Зачем?

* * *
Андрей сидел в пустом офисе, все ушли уже домой. А ему уходить не хотелось. Там его ни кто не ждет, только холодные стены. Там не пахнет ни чем вкусным, как это было раньше. Там нет ее. Пустота. Пролетали месяцы, от нее не было ни чего, она словно испарилась из его жизни, лишь присутствуя в паспорте. Но каким кошмаром оказалось то, что каждая вещь говорила о ней. Вот тумбочка, на которой она обычно сидела, вот книжка, которую она читала – она была всюду. Ревность смолкла, утихла, на смену пришла бесконечная тоска. Он стал груб и несдержан, ему хотелось пить, пить и больше ничего. Ему хотелось найти того Сергея и разбить ему морду. Но он понимал, что это все бессмысленно. Он уже готов был все простить, все забыть, но он все еще не мог переступить черту, что-то в самом себе. Он заставил себя пойти домой. Чуть не прошел мимо почтового ящика… Это было письмо, написанное непонятно кем. Какого же было его удивление, когда письмо это, оказалось, от Полининой сестры Вики.
Он быстро прочитал короткие детские строчки, и одна только фраза заставила все сжаться и перевернуться: “Она скучает, сильно скучает. Ничего не говорит, а я вижу, что скучает. Приезжай!!!”

* * *
Как же много мы совершаем ошибок, но почему, скажи, почему нам не хватает смелости, чтобы исправить их? Почему мы слепо верим в то, чего нету, и не замечаем того, чего так хотелось бы, что есть, но… Почему эта ярая ревность не дает понять, выслушать? Неужели проще пустить все на самотек, заставить страдать себя и… Нет, так нельзя.
Любовь – это не игрушка, она не просто свободна, ее нужно творить, как художник творит свое произведение, как поэт выкладывает душу на листок бумаги, это искусство, загубить плоды которого проще простого. Но почему в этом виноваты все, а не мы сами? Разве трудно понять это? Скажи: почему?

* * *
Полина пришла домой. Она действительно поняла, что бежит. И бежать уже было некуда. Ей хотелось уснуть и не просыпаться. Ведь завтра для нее нет. Она не может и не хочет больше радоваться жизни, она уже ничего не хочет.
Ей как всегда не спалось, бессонница стала ее обычной подружкой. Она сходила на кухню, ей так хотелось спать. Она ненавидела таблетки, но заставила себя проглотить их. Может слишком много? Спать, только спать.

Когда она проснулась, первое, что увидела - это был белый потолок. Все плыло перед глазами, как после долгого и мучительного похмелья. Она хотела встать и поняла, что не может. Тело было словно налито свинцом, вдобавок, в руке торчала игла капельницы. У нее хватило сил повернуть голову, за окном был вечер… Ведь должно быть утро.

* * *
Прошло еще несколько дней, а он все так же лежал на пустом диване, сосал пиво и пытался понять, что же он хочет. В голове звенело: Приезжай! Приезжай!…
Раздался звонок в дверь. Андрей поднялся, держась за спинку стула, едва не потеряв равновесие. Это был Сергей.
- Ах ты сволочь! – вскричал он, пытаясь ударить его. Но это была лишь бессмысленная попытка.
- Где она, скажи, где, как мне ее найти?! – Сергей несколько раз ударил Андрея и начал судорожно рыскать по комнате, будто пытаясь отыскать что-то. На его глаза попалась записная книжка, он запихнул ее в карман, и хотел было удалиться.
Снова раздался звонок. Почтальон принес телеграмму: “Андрей, приезжай, Полина в больнице”. Сергей немедленно ушел. А Андрей лишь на утро понял, что дела плохи, разбитым взглядом прочитав мятую телеграмму. Теперь было поздно сомневаться; едва справившись с головной болью, он привел себя в порядок и поехал на встречу своему страху, спасать смысл своей жизни.

* * *
Она стояла у окна на двенадцатом этаже больницы и смотрела в даль, на едва зовущие и манящие облака. Что ждет впереди? Чем окрасится этот черный тонель ее существования. Самое страшное ощущать непонимание любимого человека и его не желание простить глупость, от которой самой становится тошно. Она открыла окно, и ветер, холодный ветер охватил ее едва прекрытое тело. Какая-то странная сила заставила взобраться на подоконник. Она вовсе не собиралась прыгать, ее просто хотелось попробовать ощущение этой свободы. В ушах звучал голос незнакомца: Бег по кругу! Зачем! Казалось будто он там, в облаках. Он завет ее к себе. Единственный с кем было хорошо и уютно за последние месяцы. Она подняла правую ногу, как будто бы делая шаг…

* * *
Сергей шел неторопливо, не зная, что сказать ей. Наверное, это был единственный и первый раз, когда он просто не знал, что нужно говорить. Он достал вторую сигарету и затянулся.
- Неужели она любит этого пропойцу, этого никчемного слабого человека, который только и делал, что грубил ей на каждом шагу. Неужели я хуже него.
Он пересчитал столько женщин, но ни одна из них не вызывала у него такого волнения, такой жуткой и нескончаемой страсти.
Да, ему казалось, что он знает ее насквозь, что знает то, что ей нужно. Но, к сожалению, это не так. Она никогда в жизни не открыла бы ему свою душу. Она даже не вспомнила о нем ни разу за последнее время.
Он подошел к зданию больницы и замер в ошеломлении:

* * *
Скрипнула дверь.
- Полина, нет! – Андрей рванул к окну. Она резко повернула голову; споткнулась;
- Андрей… - И ее тело скрылось за окном. Он успел схватить ее за руку. Но слабо, слишком слабо держались ее обессиленные пальцы. Он навалился на подоконник и изо всех сил пытался удержать ее скользкие руки.
В ее взгляде было безразличие, смещенное с порывом радости. В палату вбежало несколько санитарок, но было уже поздно.
- Ты пришел, Андрей, ты пришел. Я люблю тебя. Прости.
И она медленно полетела вниз. Холодный ветер поглощал ее, раздувая халат.
Андрей закрыл глаза. И только слезы его мчались вдогонку за его потерянной совестью.



                Валентин и Полина ЭХО Санкт-Петербург, 2001г.